Доказательства в пользу христианства. Беседа о Католичестве и Православии (С юношей М. по просьбе его отца)

ПОЧЕМУ ИМЕННО ПРАВОСЛАВИЕ - ИСТИННАЯ ВЕРА?

ЛЕКЦИЯ ПРОФЕССОРА А.И. ОСИПОВА ПО ОСНОВНОМУ БОГОСЛОВИЮ,
ПРОЧИТАННАЯ В СРЕТЕНСКОМ УЧИЛИЩЕ 6 СЕНТЯБРЯ 2000

Сейчас все мы с вами находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом не можем себя отделить никакими стенами от окружающего мира. Какова ситуация вокруг нас? Мы с вами сейчас живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества людей, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или даже мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. В общем-то, основная проблема, перед которой стояло наше поколение, это была проблема религии и атеизма.

У вас появилось нечто гораздо большее и гораздо более сложное, если хотите, это только первая ступень: есть Бог или нет Бога? Ну, хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? А кем ему быть? А почему ему нужно быть христианином, скажите, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять, сейчас так их много, вы лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли многорелигиозного этого древа, он становится христианином. Все я понял, христианство - это лучшая религия, правильная.

А какое? А кем мне быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас наша современная молодежь. Если когда-то это было так просто, знаете, под сурдинку, то сейчас с полной силой. Каждый из представителей новых и старых религий, из представителей неправославных конфессий, пожалуй, гораздо больше трубит о себе, и имеет гораздо больше возможностей выступления по средствам массовой информации, чем даже мы, православные.

Итак, первое, перед чем мы останавливаемся - перед вот этим плюрализмом. И вот сегодня мне бы просто хотелось очень кратко, конспективно пройтись по вот этой лесенке. Лесенке, которая стоит перед каждым современным человеком, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен, если он разумный, стать не просто христианином, но православным христианином.

Первая проблема: между религией и атеизмом. Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, не по поверхности проскочили, люди действительно ученые, не верхогляды, и приходится постоянно сталкиваться все с теми же вопросами. Бог. Кто такой Бог? Почему считают что Он есть? Даже зачем Он нужен? Если есть Бог, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе. Даже такие вещи предлагаются сейчас. Что можно сказать по этому вопросу?

Этот вопрос, мне кажется, решается с позиции современной главной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни. Подумайте, в чем смысл человеческой жизни может быть. Ну, конечно, только в жизни. А в чем еще? Если у меня что-то заканчивается, какой смысл моего дела, если, в конечном счете, я потом не могу получить плоды этого своего дела, воспользоваться результатами этого дела. Смысл жизни может быть только в жизни, еще никто никогда и во веки веков не мог считать и не утверждал, что смысл жизни может быть в вечной и окончательной смерти. Христианство говорит: человек, тебя ожидает вечная жизнь, готовься, здешняя жизнь является условием и средством подготовки к вечности. Вот что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. Что утверждает атеизм? Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть… Как мороз по коже - какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние… Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уж не говорю о тех обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение уже заставляет содрогнуться человеческую душу - так избавьте меня от такого мировоззрения.

Когда человек заблудился в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя, кого-то спрашивает: "Есть отсюда выход?" А тот ему говорит: "Нет выхода и не ищи, все, оставайся здесь и устраивайся, как можешь". Поверит ли он ему? Сомнительно. Когда он найдет другого человека и тот скажет ему: "Да, есть выход, и я тебе укажу признаки, приметы по которым ты можешь отсюда выйти". Кому он поверит? Совершенно ясно. Пока у человека еще сохраняется искра искания, искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что, человек, тебя как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть.

Я сейчас вам указал на одну сторону, психологически очень существенную и которой, как мне кажется, достаточно для каждого человека с живой душой. Ясно, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.

Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. Итак, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, кому же верить? Народу полно, и все кричат: " Я есть истина". Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Мы видим, что их много, христианство находится среди них. Вот он стоит, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто прав, кто виноват.

Тут два пути подхода, может быть даже больше, но я вам назову два. Один из этих путей, который даст возможность человеку выбрать и убедиться, что христианство истинная религия (то есть она утверждает то, что объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни). Это метод сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите способности, для того чтобы изучить все это, тем более что это отнимет столько сил души…

Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она утверждает, что вот такова истина, а не другая. Существо каждой религии, существо всех религий, всех мировоззрений заключается в учении о спасении. Все мировоззрения, все религии утверждают одну простую вещь: вот то, что сейчас есть, - это меня не устраивает и даже если меня лично устраивает, я знаю, что это многих не устраивает. Это не устраивает вообще человечество, они ищут чего-то другого: большего. Стремятся куда-то, настоящее положение вещей никого не устраивает.

Существо каждой религии - это учение о спасении. И вот здесь мы с вами сталкиваемся с вещами, которые уже дают возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор. Когда мы стоим перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии просто не знают. Не только не знают, а даже с негодованием отвергают это. И это утверждение, заключается в одном понятии - понятии греха. Все религии говорят о грехе, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии. Называется, правда, по-разному, но это неважно. Но христианство утверждает, что то состояние, в котором мы все с вами находимся, родились, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем - состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия, обращаемся к народу и человечеству и так далее. Христианство говорит, что это состояние глубокой болезни, глубокого повреждения, мы больны. Речь идет не гриппе и не о бронхите. Речь идет даже не о том, что у нас психическое заболевание, нет, нет, мы психически здоровы, и физически здоровы - можем в космос лететь, но все мы глубоко больны. Христианство утверждает, что это состояние нашей природы человеческой - это ненормальное состояние. Совсем не норма, глубочайшее отступление от нормы, мы находимся в состоянии глубокой ненормальности. Произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на противоборствующие, как бы автономно существующие ум, сердце и тело. Щука, рак да лебедь… Какой абсурд, не правда ли? Все возмущаются: "Я ненормальный? Извините, вокруг меня может быть, но не я". Вот это ощущение своей цельности, вот это ощущение, если хотите, своей здравости - это глубочайшее чувство, присущее каждому человеку. И христианство говорит: "Вот здесь-то и заключен тот корень, тот источник, из-за которого человеческая жизнь, как в индивидуальном плане, так и во всечеловеческом плане, ведет к одной трагедии за другой».

Другие религии не признают этого. Отвергают это, они считают, что человек - это семечко, но здоровое. Да это семечко может нормально развиваться, может ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Да поэтому оно может быть хорошим, может быть плохим, но сам человек по своей природе хорош. Вот главный тезис не христианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там человек - это звучит гордо. И только христианство говорит о том, что вот это наше состояние - это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что никто в личном плане сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе.

Вот это понимание греха является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Я сейчас попытаюсь вам показать, что именно христианство, а никакие-либо другие религии. Давайте обратимся с вами к истории человечества.

Давайте посмотрим, чем оно живет, всю историю, по крайней мере, доступную нашему человеческому взору. Какими целями? Конечно же, все хотят построить Царство Божие на земле, создать рай. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без чего? Без элементарных вещей: без мира. Война? Простите, это ад, а не Царство Божие. Без справедливости. Ну, само собой понятно. Какое Царство, если несправедливость царит? Без, если хотите, уважения к друг другу, снизойдем уже до таких вещей. Невозможно - то есть все прекрасно понимают, что без этих основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем понятно. Все умные люди? Все умные люди. Что мы делаем, все человечество, всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: "История человечества наполнена кровью". Точно. Историки, военные историки, я думаю, лучше всех могли бы нам проиллюстрировать, чем наполнена эта история: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Все, что противоречит той идее, той цели, той мысли, к которой, кажется, все направлены: когда же оно, это Царство Божие, будет? И все делаем точно наоборот. Двадцатый век - это век уже такого гуманизма, о котором и сами гуманисты никогда не мечтали. Кажется, мы дошли уже, кажется до верха человеческого совершенства, и показали этот верх. Если бы предыдущее человечество могло посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке. Так оно бы содрогнулось наверно. Каковы масштабы жестокости, несправедливости, обмана. Политика стала обманом, который творится в мире.

Я задаю самый простой вопрос. Простите, может вести себя так умное существо? Когда оно режет и рубит себя? Если бы человечество действительно было умно, если бы действительно оно было бы здраво, если бы действительно оно было разумно, оно сделало бы все возможное, чтоб никогда никаких войн не было. Уничтожив всякую ловушку, всякую зацепку для несправедливости. История опровергает наш ум, издевается над ним, иронизирует: "Посмотрите, вы - человечество умное, вы здравое? Вы не душевнобольные, нет, нет. Поэтому вы творите немножко больше и хуже, чем в сумасшедших домах».

Мне кажется, что это очень сильный факт, от которого никто и никуда уйти не может. И он показывает, что не единицы какие-то в человечестве заблуждаются, нет, нет, а, (действительно) это массовые случаи сумасшествия, это всечеловеческая ненормальность. Если мы обратимся теперь в плане личном, если у человека хватит честности к себе обратиться, взять зеркало и посмотреть на себя.

Недаром апостол Павел сказал золотые слова: "Бедный я человек, я делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу". Каждый, кто немножко соприкоснется с самим собой увидит, что такое действие страсти. Зачем же ты рубишь, режешь себя, колешь и так далее, зачем же ты делаешь это же вредно? Действительно, мы находимся в каком-то порабощении, действительно: делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу. Здесь в глубине души каждый человек увидит, что с ним происходит и что он делает, если человек внимательно присмотрится к себе. Вы подумайте, как может при этом меняться психология человека, обратите внимание: святые отцы, те, которые приобрели особые дарования, которые очистились, по слову преподобного Серафима Саровского "стяжали Духа Святого". К чему они приходили? Это вообще любопытнейшая в психологическом отношении вещь. Они себя видели худшими всех. Они, которые даже в мыслях боялись согрешить. И уж, кажется, ну совсем уж святые были, ничем не грешили. И вдруг заявляют, что они грешнее всех. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание какое-то противное? Да избавит Бог.

Здесь люди, которые даже в мыслях своих боялись допустить ложь, не могли такого говорить. Когда Пимен Великий говорил: "Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я", - не лицемерил он. А он это говорил от всей своей души, он говорил то, что действительно он видел. Когда Сисой Великий умирал, и его лицо просветилось, как солнце, на него невозможно смотреть было, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Простите, не лицемерил человек, а говорил от всей души. Что же это такое с человеком происходит, что может совершаться с человеком? Мы, кажется переполнены всякой грязью, а я, знаете чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек, но если я когда-то что-то делаю плохо, то только по той причине, что будьте уверены. Все вокруг меня виноваты, один я хороший. Святые говорят, что никто не виноват, только кроме них.

Так вот что я хочу показать. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в настоящем состоянии глубоко поврежден. Это повреждение, к сожалению, мы не видим. Самая потрясающая слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, - это невидение своей болезни. Самая страшная болезнь, потому что, когда человек увидит свою болезнь, он начнет лечиться. Он идет к врачам, он ищет помощи. А когда я вижу себя здоровым? Я сам вас туда отправлю. Вот на что указывает христианство. Вот корень даже самой той поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, эта поврежденность, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь для каждого человека его личная жизнь.

Скажу, что констатация только одного этого факта, одного этого утверждения христианской веры о поврежденности человеческой природы показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той религии, которая вскрывает мои болезни, и указывает средства их излечения, а не к той религии, которая замазывает их. Говорит: все здраво и хорошо, все прекрасно, вам нечего лечиться. Только создавайте лучшие условия: экономические, социальные, политические, культурные и все будет ок. Завтра вы помрете, вас отнесем на кладбище.

Христианство указывает на основную болезнь, христианство дает пути ее исцеления, потому я избираю христианство, а не те религии, которые льстят моему самолюбию, говорят что я, лучше всех на свете.

Ну, хорошо, дошли до христианства. Слава Тебе, Господи, нашел истинную веру наконец-то. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно. Католик кричит моя самая лучшая вера, лучшая в мире, если не веришь - посмотри, сколько за мной стоит. Там вон, видишь, православные стоят, всего каких-то 170 миллионов, ну протестанты 350 миллионов, а нас католиков, миллиард 45 миллионов. Правда, там кто-то пищит: да нет, истина не в количестве, а в качестве. Но в общем-то ситуация серьезная. Где же оно, истинное христианство?

Я вам скажу так, здесь есть несколько методов анализа. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем. В частности, католицизма, протестантизма, и, конечно, православия. Это метод, заслуживающий внимания, заслуживающий доверия, но мне он представляется недостаточно хорошим и недостаточно точным. Вот с католиками мы спорим, к примеру, о "примате Папы". Не раз мы проводили такие встречи с католиками. Я во многих заседаниях участвовал, причем со стороны Римско-Католической церкви всегда была делегация Ватикана. Я вам скажу, что для человека, не имеющего хорошего образования, не имеющего достаточных познаний, трудно будет. Просто разобраться, кто прав, кто виноват. Там используются такие подчас психологические, сильные методы, что вы себе представить не можете. Ну, представьте себе в Ватикане: "Папа? Ой, такая чепуха это примат Папы, такая чушь, ну что вы!? Это то же самое что ваш Патриарх».

И начинаем с ним дискуссию, и это он говорит всем, даже не стесняется говорить профессорам, которые, наверное, немножко хоть да знают. Психологическое воздействие. Это в тех случаях, в которых они чувствуют, что здесь доказать очень трудно, пытаются создать даже саму атмосферу. Так что сравнительный метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и хитроумных.

Сравнительный метод, мне кажется, страдает тем изъяном, что он требует очень тщательного изучения, хороших познаний, прежде чем человек действительно сможет сам, не поверить кому-то, каким то профессорам, а сможет убедиться сам. В данном случае есть совсем другой путь, который однозначно говорит о том, что католицизм - это действительно религия заблуждения. Не прав католицизм, неверное это христианство, он ведет человека не туда. И этот метод, метод опознания, лежит на другой дорожке. Это метод исследования, изучения католической духовности и ее сопоставление с православной духовностью.

Здесь во всей силе, во всей яркости, причем в подчас, убийственной яркости обнаруживается все безумие, выражаясь аскетическим языком вся "пре"лестность" католической духовности. Та прелестность, которая чревата колоссальными изъянами и повреждениями для человека, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, вот иногда я выступаю с общественными лекциями бывают, и там собираются разные люди. И порой задают вопрос: "Ну а как же узнать, что католичество неверно? Чем же оно отличается?" И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько высказываний католических мистиков, чтобы иногда просто сказали: "Спасибо, теперь нам все ясно. Больше ничего не нужно».

Действительно, по святым оценивается Церковь. Скажите мне, кто ваши святые, и я вам скажу, какая ваша Церковь. Святые это идеал. Это норма жизни, на которую мы должны ориентироваться. Это вовсе не чин и не звание. Это норма жизни. Это те люди, которые показали, что разумеется под святостью в данной Церкви. Поэтому по святым мы лучше всего можем судить о самой Церкви.

Здесь факты вопиющие и мы можем показать их. Возьмите хотя бы книжонку "Откровения блаженной Анжелы". Что там творится с этой блаженной Анжелой. До каких вещей она доходит, какие диалоги она ведет со Святым Духом и с Иисусом Христом. В какой любви ей объясняются эти "лица святой троицы". "Любим мы и апостолов всех, но никого не любим, как тебя, были в апостолах всех, но ни в ком так не были, как в тебе". И видит она себя во "мраке святой троицы". В самой середине, чего там только нет. И то она видит себя припавшей к ребру Христову и пьющей кровь Его. Когда отходит "Христос", она начинает вопить и кричать. Монахиня… Ее другие монахини хватают за руки за ноги, быстрей уносят из костела. Срам. Монахиня, а вопит: "Куда ты ушел? Христе, я еще не насладилась Тобой!". Ужасы какие… Возьмите вы только эту Великую Терезу. Что там происходит? Когда Христос является к Терезе после многих, конечно, явлений, и говорит: "До этого Я был Бог твой, отныне Я и супруг твой". А Тереза закатывает глаза и падает в обморок от восторга. Знаете ли, это просто какой-то кошмар, просто мороз по коже. Когда она восклицает: "О, Бог мой, супруг мой!". Да что ж это такое. Когда она о Христе говорит: "Возлюбленный". Зовет таким пронзительным свистом, что не услышать этого невозможно, и душа ее изнемогает от желания.

Я вам скажу, что этих фактов множество. Причем я обращаю ваше внимание, вы знаете, кто она? Папой Павлом VI она возведена в достоинство учителя Церкви. Учитель Церкви - это высшая ступень в Канонизации в Католической Церкви, то есть она равна Василию Великому, Иоанну Златоусту, Григорию Богослову, святителям. Когда посмотришь на этих святых, чем они живут, то сразу поймешь, с какой религией мы соприкасаемся. Папа Иоанн Павел II возвел опять таки, в достоинство "учителя Церкви" теперь "Терезу маленькую", эту француженку, потому что в предыдущем году он был в Париже, молодежь кричала: "Терезу, Терезу!". Он сказал: "В следующем году будет". Кого он возводит? От роду 22 году прожила. А уж какие там перлы есть в ее книге. Является к ней "младенец Иисус" и вот слова из этой книги: "Мы посмотрели с ним друг на друга, и все поняли».

Вы подумайте как прав был тот помещик (о котором пишет свт. Игнатий Брянчанинов), который, увидев в руках своей дочери книжку "Подражание Иисусу Христу" Фомы Кемипийского, вырвал у нее из рук, и сказал: "Прекрати играть с Богом в романы". Неосуществленные природные склонности, они знаете, суррогатом могут потом проявлять себя, что называется боком выходить.

Вы знаете, это тема такая громадная, католическая мистика, что тут можно говорить много и долго. Нужно быть человеком, ничего не понимающим, или не желающем ничего видеть, чтобы не отшатнуться от этой мистики. Кстати вы знаете, я такой человек, что иногда лезу на рожон, это у меня, к сожалению, такое свойство натуры. Я пытался на русско-католических диалогах иногда проделывать такие штуки. Последний раз было в Минске два года тому назад. Я вставил в свой доклад одну цитату из свт. Игнатия Брянчанинова, где он называет католических святых сумасшедшими. Не больше, ни меньше. Делегацию возглавлял кардинал - все как положено. Там епископы, богословы, да, я думал, все они сейчас возмутятся и набросятся на меня. А мне только и нужно. Я этого именно и хотел. Вы что думаете? Я был поражен - о чем только не спорили, но уходили от этого вопроса. И я понял, что они погрешают против истины. Видят ложь, не могут на нее ответить. Понимают это, понимают, что это прелесть и уходят от этого. А это уже, я вам скажу, это уже беда. Потому что это уже сознательный шаг. Вот это то, что касается католицизма, с протестантизмом, кажется еще проще.

Тут, мне кажется, достаточно даже догматики. Сейчас я ограничусь только одним утверждением протестантизма. "Верующему грех не вменяется в грех". Когда им говоришь, но простите и бесы же веруют и трепещут, и пишет об этом кто? Апостол. Что ж вы говорите? Вот тут вопрос, который они перепутали. Они десятый этаж назвали первым, или наоборот. Все перепутали на свете, они забыли, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел, все в порядке, и сделал все за нас. Перепутали, да еще как перепутали. Православие решительно заявляет, что спасает человека вера, но какая? Не вера умовая, как говорит свт. Феофан, то состояние человека, которое приобретается правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизнью, благодаря которой он убеждается, что он ни одну страсть не может искоренить в себе сам. С Богом, оказывается, может, сам не может. Только когда я тону, мне нужен Спаситель, а когда я на берегу мне никого не надо. Правильная христианская жизнь она как раз и показывает, человеку те болезни, которые в каждом из нас присутствуют. Показывают ему, что сам он без Бога не может их исцелить. Отсюда, видя себя тонущим, он обращается ко Христу. Христос приходит, помогает ему. Вот откуда начинается живая спасительная вера.

Так для человека начинается христианство, а не просто религия, не просто вера в Бога. Я вам сказал все, больше ничего не знаю. Можете задавать вопросы.

В спорах с католиками, используя сравнительный метод мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. Димитрия Ростовского иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.

Правильный вопрос, я вам могу ответить на это следующее:

Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского: уже не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский, к сожалению, брал католические материалы, и без достаточной цензуры, не критически, к сожалению их использовал. Вы же должны понять, что эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, это была эпоха очень сильного католического влияния. Вы же знаете Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века. Посмотрите, что там было, вы даже не представляете, под каким сильнейшим влиянием католическим, а затем и протестанским развивалась вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения. Почему они носят такой схоластический характер. Школы должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны все пройти. Итак, действительно, в Житиях святителя Дмитрия Ростовского встречаются материалы, в которые он не критически поместил туда. Если бы католики указали нам сейчас на это, я бы так и ответил, извините, мы от этих вещей открещиваемся, а вы открещиваетесь от того, что делала Тереза? Отец Серафим Роуз говорил, что все агиографические источники, то есть житийные источники оказались крайне сильно повреждены или испорчены. Источники, которые после XI столетия.

Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем Жития святых архиепископа Филарета Гумилевского, как Вы именно к этому автору относитесь?

К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) - безусловный авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием малейшей экзальтации, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство делает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.

Уважаемый Алексей Ильич Вы были известны как убежденный противник канонизации Царской Семьи. Изменилось ли Ваше отношение после канонизации?

Конечно, изменилось. Я смиряюсь перед соборным решением Церкви.

В настоящее время все мы находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом и никакими стенами не можем отделить себя от окружающего мира. Какова она? Мы живем в мире религиозного плюрализма. Мы оказались перед лицом такого множества проповедников, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои религиозные воззрения, что предыдущее поколение, или мое поколение, пожалуй, не позавидует вам. У нас было проще. Основная проблема, перед которой мы стояли, была проблема религии и атеизма.

У вас, если хотите, появилось нечто гораздо большее и гораздо худшее. Есть Бог или нет Бога – это только первая ступень. Ну, хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? Вер много, кем ему стать? Христианином, а почему не мусульманином? А почему не буддистом? А почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас так много религий, вы их лучше меня знаете. Почему, почему, и почему? Ну ладно, пройдя сквозь дебри и джунгли этого многорелигиозного древа, человек стал христианином. Все понял, христианство – это лучшая религия, правильная.

Но какое христианство? Оно столь многолико. Кем быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять несть числа. Вот перед какой ситуацией оказалась сейчас современная молодежь. При этом представители новых и старых религий, представители неправославных конфессий, как правило, гораздо больше заявляют о себе, и имеют значительно большие возможности пропаганды в средствах массовой информации, чем мы, православные. Итак, первое, перед чем останавливается современный человек – это множество вер, религий, мировоззрений.

Поэтому сегодня мне бы хотелось очень конспективно пройтись по этой анфиладе комнат, которая открывается перед множеством современных людей, ищущих истину, и посмотреть хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен, не только может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто христианином, но христианином православным.

Итак, первая проблема: «Религия и атеизм». Приходится встречаться на конференциях, очень значительных, с людьми, которые действительно образованы, действительно ученые, не верхогляды, и приходится сталкиваться постоянно с одними и теми же вопросами. Кто такой Бог? Есть ли Он? Даже: зачем Он нужен? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? И такие вещи можно услышать. Что можно сказать на это?

Этот вопрос, как мне кажется, решается с позиции центральной современной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности. Существование человека, смысл человеческой жизни – в чем основное ее содержание? Ну, конечно, прежде всего, в жизни . А как же иначе? Какой смысл я переживаю, когда сплю? Смысл жизни может быть только в осознании, «вкушении» плодов своей жизни и деятельности. И еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в смерти. Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает: человек, эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, готовься, тебя ожидает вечная жизнь. Оно говорит: вот, что необходимо для этого сделать, вот каким необходимо быть, чтобы вступить туда. А что утверждает атеизм? Нет Бога, нет души, нет вечности и потому верь, человек, тебя ожидает вечная смерть! Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние – мороз по коже от этих страшных слов: человек, тебя ожидает вечная смерть. Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных обоснованиях, которые приводятся при этом. Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. – Нет, избавьте меня от такой веры .

Когда человек заблудится в лесу, ищет дорогу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: «Есть ли отсюда выход?» А тот ему отвечает: «Нет, и не ищи, устраивайся здесь, как можешь», – то поверит ли он ему? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: «Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты сможешь отсюда выйти», – то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческого выбора, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может, психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, и, следовательно, всех людей ожидает вечная смерть, для «достижения» которой, оказывается, необходимо создавать лучшие экономические, социальные, политические, культурные условия жизни. А далее все будет о»кэй – завтра вы помрете и вас отнесем на кладбище. Просто «замечательно»!

Я сейчас указал вам только на одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только религиозное мировоззрение, только мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни. Итак, я верю в Бога. Будем считать, что мы первую комнату прошли. И, поверив в Бога, я вхожу во вторую… Боже мой, что здесь я вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: «Только у меня истина». Вот задача-то… И мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Много тех, среди которых находится теперь христианство. Вот стоит и он, христианский проповедник, посреди других, а я ищу, кто же прав-то здесь, кому же верить?

Тут имеются два подхода, может быть их и больше, но я назову два. Один из них, который может дать человеку возможность убедиться, какая религия есть истинная (то есть объективно соответствует человеческой природе, человеческим исканиям, человеческому пониманию смысла жизни) заключается в методе сравнительно-богословского анализа. Довольно долгий путь, тут нужно хорошо изучить каждую религию. Но далеко не каждый может пройти этим путем, нужно большое время, большие силы, если хотите, соответствующие способности для того, чтобы изучить все это – тем более, что это отнимет столько сил души… Но есть и другой метод. В конце концов, каждая религия обращена к человеку, ему она говорит: истина вот какова, а не что-то другое. При этом все мировоззрения и все религии утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, в каких политических, социальных, экономических, с одной стороны, и духовных, моральных, культурных и т.д. условиях – с другой, живет человек – это ненормально, это не может его устроить и даже если кого-то лично это и удовлетворяет, то подавляющее число людей в той или иной степени от этого страдает. Это не устраивает человечество в целом, оно ищет чего-то другого, большего. Стремится куда-то, в неизведанное будущее, ждет «золотого века» – настоящее положение вещей никого не устраивает. Отсюда становится понятным, почему существо каждой религии, всех мировоззрений сводится к учению о спасении. И вот здесь-то мы и сталкиваемся с тем, что уже дает возможность, как мне кажется, сделать обоснованный выбор, когда мы оказываемся перед лицом религиозного многообразия. Христианство в отличие от всех других религий утверждает нечто, чего другие религии (и тем более мировоззрения нерелигиозные) просто не знают. И не только не знают, но когда сталкиваются с этим, то с негодованием отвергают. Это утверждение заключается в понятии т. н. первородного греха . Все религии, если хотите даже все мировоззрения, все идеологии говорят о грехе. Называя, правда, это по-разному, но это неважно. Но ни одно из них не считает, что природа человека в настоящем его состоянии больна. Христианство же утверждает, что то состояние, в котором все мы, люди, родились, находимся, растем, воспитываемся, мужаем, созреваем, – состояние, в котором мы наслаждаемся, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее – это есть состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь идет не о гриппе и не о бронхите и не о психическом заболевании. Нет, нет, мы психически здоровы и физически здоровы – можем задачи решать и в космос летать – мы глубоко больны с другой стороны. В начале бытия человеческого произошло какое-то странное трагическое расщепление единого человеческого существа на как бы автономно существующие и часто противоборствующие между собой ум, сердце и тело – «щука, рак да лебедь»… Какой абсурд утверждает христианство, не правда ли? Все возмущаются: «Я ненормальный? Извините, другие может быть, но не я». И вот здесь-то, если христианство право, и заключен самый корень, источник, того, что человеческая жизнь как в индивидуальном, так и во всечеловеческом масштабе, ведет к одной трагедии за другой. Ибо если человек серьезно болен, а он ее не видит и потому не лечит, то она погубит его.

Другие религии не признают этой болезни в человеке. Отвергают ее. Они считают, что человек – это здоровое семечко, но которое может развиваться и нормально и ненормально. Его развитие обусловлено социальной средой, экономическими условиями, психологическими факторами, обусловлено многими вещами. Поэтому человек может быть и хорошим и плохим, но сам он по своей природе хорош. Вот главный антитезис нехристианского сознания. Я не говорю нерелигиозного, там и говорить нечего, там вообще: «человек – это звучит гордо». Только христианство утверждает, что настоящее наше состояние – это состояние глубокой поврежденности, причем такой поврежденности, что в личном плане человек сам не может исцелить его. На этом утверждении строится величайший христианский догмат о Христе как Спасителе. Эта идея является принципиальным водоразделом между христианством и всеми прочими религиями.

Теперь я попытаюсь показать, что христианство в отличие от других религий имеет объективное подтверждение данного своего утверждения. Давайте обратимся к истории человечества. Посмотрим, чем оно живет всю доступную нашему человеческому взору историю? Какими целями? Конечно же, оно хочет построить Царство Божие на земле, создать рай. Одни с помощью Бога. И в этом случае Он рассматривается не более как средство к благу на земле, но не как высшая цель жизни. Другие – вообще без Бога. Но важно другое. Все понимают, что невозможно это Царство на земле без таких элементарных вещей, как: мир, справедливость, любовь (само собой понятно, какой может быть рай, где идет война, царит несправедливость, злоба и т.д.?), если хотите, уважение к друг другу, снизойдем и до этого. То есть все прекрасно понимают, что без таких основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь никакого благоденствия на земле. Всем понятно? Всем. А что делает человечество всю историю? Что делаем? Эрих Фромм хорошо сказал: «История человечества написана кровью. Это история никогда не прекращающегося насилия». Точно.

Историки, особенно военные, могли бы, думаю, прекрасно проиллюстрировать нам, чем наполнена вся история человечества: войны, кровопролития, насилия, жестокости. Двадцатый век – по идее, век высшего гуманизма. И он показал этот верх «совершенства», превзойдя пролитой кровью все предыдущие века человечества вместе взятые. Если бы наши предки смогли посмотреть на то, что произошло в двадцатом веке, они содрогнулись бы от масштабов жестокости, несправедливости, обмана. Какой-то непостижимый парадокс заключается в том, что человечество по мере развития своей истории делает все точно наоборот основной своей идее, цели и мысли, к которой изначала были направлены все его усилия. Я задаю риторический вопрос: «Может ли вести себя так умное существо?» История просто издевается над нами, иронизирует: «Человечество, поистине, умно и здраво. Оно не душевнобольное, нет, нет. Оно просто творит немножко больше и чуть-чуть хуже, чем это делают в сумасшедших домах». Увы, это факт, от которого никуда не уйти. И он показывает, что не отдельные единицы в человечестве заблуждаются, нет и нет (к сожалению, только единицы не заблуждаются), а это какое-то парадоксальное всечеловеческое свойство. Если посмотрим теперь на отдельного человека, точнее, если у человека хватит нравственных сил «к себе оборотиться», на себя посмотреть, то он увидит картину не менее впечатляющую. Апостол Павел точно ее охарактеризовал: «Бедный я человек, делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». И действительно, каждый, кто хотя немного обратит внимание на то, что происходит в его душе, соприкоснется с самим собой, то не может не увидеть, насколько он духовно болен, насколько подвержен действию различных страстей, порабощен им. Бессмысленно спрашивать: «Зачем ты, бедный человек, объедаешься, опиваешься, лжешь, завидуешь, блудишь и т. д.? Ты же этим убиваешь самого себя, разрушаешь семью, калечишь своих детей, отравляешь всю атмосферу вокруг себя. Зачем бьешь себя, режешь, колешь, зачем губишь свои нервы, психику, само тело? Ты понимаешь, что это губительно для тебя?» Да, понимаю, но не могу этого не делать. как-то воскликнул: «И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть». И, как правило, человек, страдая, не может справиться с собой. Здесь, в глубине своей души каждый разумный человек постигает то, о чем говорит христианство: «Делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». Это здоровье или болезнь?!

В то же время для сравнения посмотрите, как может меняться человек при правильной христианской жизни. Те, которые очистились от страстей, приобрели смирение, «стяжали, – по слову преподобного , – Духа Святого», приходили к любопытнейшему с психологической точки зрения состоянию: они начинали видеть себя худшими всех. говорил: «Поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я»; Сисой Великий умирал, и лицо его просветилось, как солнце, так что на него невозможно было смотреть, а он умолял Бога дать ему еще немного времени на покаяние. Что это? Лицемерие какое-то, смиренничание? Да избавит Бог. Они, даже в мыслях боялись согрешить, потому говорили от всей своей души, говорили то, что действительно переживали. Мы же этого совсем не чувствуем. Я переполнен всякой грязью, а вижу и чувствую себя очень хорошим человеком. Я хороший человек! Но если что-то и сделаю плохо, то кто без греха, другие не лучше меня, да и виноват не столько я, сколько другой, другая, другие. Мы не видим души своей и потому столь хороши в своих глазах. Как разительно отличается духовное зрение человека святого от нашего!

Так вот, повторяю. Христианство утверждает, что человек по своей природе, в его настоящем, так называемом нормальном, состоянии глубоко поврежден. Этого повреждения, к сожалению, мы почти не видим. Странная слепота, самая страшная, самая главная, которая присутствует в нас, – это есть невидение своей болезни. Это действительно самое опасное, потому что когда человек увидит свою болезнь, он лечится, идет к врачам, ищет помощи. А когда видит себя здоровым, то отправит к ним того, кто говорит ему, что он болен. Вот тяжелейший симптом той самой поврежденности, которая присутствует в нас. А что она есть, об этом однозначно со всей силой и яркостью свидетельствует как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности, и в первую очередь каждому человеку его личная жизнь. Вот на что указывает христианство. Скажу, что объективное подтверждение только одного этого факта, одной этой истины христианской веры – о поврежденности человеческой природы – уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения, или к религии, которая замазывает их, питает человеческое самолюбие, говорит: все хорошо, все прекрасно, нужно не лечиться, а лечить окружающий мир, нужно развиваться и совершенствоваться? Исторический опыт показал, что значит не лечиться.

Ну, хорошо, дошли до христианства. Вхожу в следующую комнату, а там опять народу полно и вновь крики: моя христианская вера самая лучшая. Католик призывает: посмотри, сколько за мной стоит – 1 миллиард 450 миллионов. Протестанты самых различных деноминаций указывают, что их 350 миллионов. Православных меньше всех, всего 170 миллионов. Правда, кто-то подсказывает: истина не в количестве, а в качестве. Но вопрос в высшей степени серьезный: «Где же оно, истинное христианство?»

К решению этого вопроса также возможны разные подходы. Нам в семинарии всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем католицизма и протестантизма с православием. Это – метод, заслуживающий внимания и доверия, но мне он все же представляется недостаточно хорошим и недостаточно полным, потому что человеку, не имеющему хорошего образования, достаточных познаний, совсем не легко разобраться в дебрях догматических дискуссий и решить кто прав, а кто виноват. К тому же там используются подчас такие сильные психологические приемы, которые легко могут сбить человека с толку. Вот, к примеру, обсуждаем с католиками проблему примата папы, а они говорят: «Папа? Ой, такая чепуха эти примат и непогрешимость папы, ну что вы!? Это то же самое, что у вас авторитет патриарха. Непогрешимость и власть папы, практически, ничем не отличаются от авторитетности заявлений и власти любого предстоятеля Православной Поместной Церкви». Хотя в действительности здесь принципиально различные догматические и канонические уровни. Так что сравнительно-догматический метод очень не прост. Особенно когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и стремящихся во что бы то ни стало убедить вас. Но есть другой путь, который со всей очевидностью покажет, что есть католицизм и куда он ведет человека. Это метод тоже сравнительного исследования, но исследования уже духовной области жизни, наглядно проявляющей себя в жизни святых. Именно здесь во всей силе и яркости обнаруживается вся, выражаясь аскетическим языком, «прелестность» католической духовности, – та прелестность, которая чревата тяжелейшими последствиями для аскета, ставшего на этот путь жизни. Вы знаете, что иногда я выступаю с общественными лекциями, и на них собираются разные люди. И вот нередко задают вопрос: «Ну, а чем католичество отличается от православия, в чем его ошибка? Не является ли оно просто другим путем ко Христу?» И много раз я убеждался, что достаточно привести несколько примеров из жизни католических мистиков, чтобы спрашивающие просто сказали: «Спасибо, теперь все ясно. Больше ничего не нужно».

Действительно, по своим святым оценивается любая Поместная Православная Церковь или инославная. Скажите мне, кто ваши святые, и я скажу вам, какова ваша Церковь. Ибо любая Церковь объявляет святыми лишь тех, которые воплотили в своей жизни христианский идеал, как он видится данной Церковью. Поэтому прославление кого-то является не только свидетельством Церкви о христианине, который по ее суждению достоин славы и предлагается ею в качестве примера для подражания, но и, прежде всего свидетельством Церкви о самой себе. По святым мы лучше всего можем судить о действительной или мнимой святости самой Церкви. Приведу несколько иллюстраций, свидетельствующих о понимании святости в католической церкви.

Одним из великих католических святых является Франциск Ассизский (XIII в.). Его духовное самосознание хорошо открывается из следующих фактов. Однажды Франциск долго молился (чрезвычайно показателен при этом предмет молитвы) «о двух милостях»: «Первая – это чтобы я… мог… пережить все те страдания, которые, Ты, Сладчайший Иисусе, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость… – это, чтобы… я мог почувствовать… ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий». Как видим, не чувства своей греховности беспокоили Франциска, а откровенные претензии на равенство с Христом! Во время этой молитвы Франциск «почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса», Которого он тут же и увидел в образе шестикрылого серафима, поразившего его огненными стрелами в места крестных язв Иисуса Христа (руки, ноги и правый бок). После этого видения у Франциска появились болезненные кровоточащие раны (стигмы) – следы «страданий Иисусовых» (Лодыженский М.В. Свет Незримый. – Пг. 1915. – С. 109.)

Природа этих стигм хорошо известна в психиатрии: непрерывная концентрация внимания на крестных страданиях Христа чрезвычайно возбуждает нервы и психику человека и при длительных упражнениях может вызывать это явление. Ничего благодатного здесь нет, ибо в таком сострадании (сompassio) Христу нет той истинной любви, о существе которой Господь прямо сказал: кто соблюдает заповеди Мои, тот любит Меня (). Потому подмена борьбы со своим ветхим человеком мечтательными переживаниями «сострадания» является одной из тяжелейших ошибок в духовной жизни, которая приводила и приводит многих подвижников к самомнению, гордыне – очевидной прелести, нередко связанной с прямыми психическими расстройствами (ср. «проповеди» Франциска птицам, волку, горлицам, змеям … цветам, его благоговение перед огнем, камнями, червями). Очень показательна и цель жизни, которую поставил перед собой Франциск: «Я трудился и хочу трудиться… потому что это приносит честь» (Святой Франциск Ассизский. Сочинения. – М., Изд. Францисканцев, 1995. – С.145). Франциск желает пострадать за других и искупить чужие грехи (С.20). Не потому ли в конце жизни он откровенно сказал: «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием» (Лодыженский. – С. 129.). Все это свидетельствует о невидении им своих грехов, своего падения, то есть о полной духовной слепоте.

Для сравнения приведем предсмертный момент из жизни преподобного Сисоя Великого (V в.). «Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: «Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?» – отвечал: «Это ангелы пришли взять меня, но я молюсь им, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться». Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетелях, возразила ему: «Тебе нет нужды в покаянии, отче», – то Сисой ответил так: «Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего» (Лодыженский. – С. 133.) Это глубокое понимание, видение своего несовершенства является главной отличительной чертой всех истинных святых.

А вот выдержки из «Откровений блаженной Анжелы» (†1309 г.) (Откровения блаженной Анжелы. – М., 1918.). Дух Святой, – пишет она, – говорит ей: «Дочь Моя, сладостная Моя,.. очень Я люблю тебя» (с. 95): «Был я с апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты» (с. 96). И такое открывает о себе Анжела: «Вижу я во мраке Святую Троицу, и в самой Троице, Которую вижу я во мраке, кажется мне, что стою я и пребываю в середине Ее» (с. 117). Свое отношение к Иисусу Христу она выражает, например, в таких словах: «могла я всю себя ввести внутрь Иисуса Христа» (с. 176). Или: «Я же от сладости Его и от скорби об отшествии Его кричала и хотела умереть» (с. 101) – при этом она в ярости так начинала бить себя, что монахини вынуждены были уносить ее из костела (с. 83).

Резкую, но верную оценку «откровений» Анжелы дает один из крупнейших русских религиозных мыслителей XX-го века А.Ф. Лосев. Он пишет, в частности: «Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что «Святой Дух» является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: «Дочь Моя, сладостная Моя, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня». Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А возлюбленный все является и является и все больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем… Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: «Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена», – эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его Тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т.д. и т.п.? В довершение всего Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: «Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда я не могла стоять на ногах, но лежала и отнимался у меня язык… И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела» (Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1930. – Т. 1. – С. 867-868.).

Ярким свидетельством католической святости является Катарина Сиенская (+1380), возведенная папой Павлом VI в высший разряд святых – в «Учители Церкви». Зачитаю несколько выписок из католической книги Антонио Сикари «Портреты святых». Цитаты, по-моему, не потребуют комментарий. Екатерине было около 20 лет. «Она чувствовала, что в ее жизни должен произойти решающий перелом, и продолжала истово молиться Своему Господу Иисусу, повторяя ту прекрасную, нежнейшую формулу, которая стала для нее привычной: «Сочетайся со мной браком в вере!» (Антонио Сикари. Портреты святых. Т. II. – Милан, 1991. – С.11.).

«Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное»(с.12). Однажды сказали, что она умерла. «Она сама говорила впоследствии, что ее сердце было растерзано силой божественной любви и что она прошла через смерть, «узрев райские врата». Но «вернись, дитя Мое, – сказал мне Господь, тебе нужно вернуться… Я приведу тебя к князьям и властителям Церкви.» «И смиренная девушка начала рассылать по всему свету свои послания, длинные письма, которые она диктовала с поразительной быстротой, часто по три или по четыре одновременно и по разным поводам, не сбиваясь и опережая секретарей. Все эти письма завершаются страстной формулой: «Иисус сладчайший, Иисус Любовь» и часто начинаются словами…: «Я, Екатерина, служанка и раба рабов Иисуса, пишу вам в драгоценнейшей Крови Его…» (12). «В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: «Я хочу» (12). Из переписки с Григорием Х1, которого она убеждала вернуться из Авиньона в Рим: «Говорю вам от имени Христа … Я говорю вам, отче, в Иисусе Христе… Ответьте на зов Святого Духа, к вам обращенный» (13). «А к королю Франции обращается со словами: «Творите волю Божию и мою» (14).

Не менее показательны «откровения» и возведенной также папой Павлом VI в «Учители Церкви» Терезы Авильской (XVI в.). Перед смертью она восклицает: «О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!». Этот в высшей степени странный возглас не случаен. Он – закономерное следствие всего «духовного» подвига Терезы, существо которого открывается хотя бы в следующем факте. После многочисленных своих явлений «христос» говорит Терезе: «С этого дня ты будешь супругой Моей… Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг» (Мережковский Д.С. Испанские мистики. – Брюссель, 1988. – С. 88.) «Господи, или страдать с Тобой, или умереть за Тебя!» – молится Тереза и падает в изнеможении под этими ласками…», – пишет Д. Мережковский. Не приходится поэтому удивляться, когда Тереза признается: «Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания». Не случайно поэтому известный американский психолог Вильям Джеймс, оценивая ее мистический опыт, писал, что «ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством» (Джемс В. Многообразие религиозного опыта. /Пер. с англ. – М., 1910. – С. 337).

Еще одной иллюстрацией представления о святости в католицизме является Тереза из Лизье (Тереза Маленькая, или Тереза Младенца Иисуса), которая, прожив 23 года от роду, в 1997 году, в связи со столетием со дня кончины, «непогрешимым» решением папы Иоанна Павла II была объявлена еще одним Учителем Вселенской Церкви. Вот несколько цитат из духовной автобиографии Терезы «Повесть об одной душе», красноречиво свидетельствующие о ее духовном состоянии (Повесть об одной душе // Символ. 1996. №36. – Париж. – С.151.) «Во время собеседования, предварившего мой постриг, я поведала о делании, которое намеревалась совершить в Кармеле: «Я пришла спасать души и прежде всего – молиться за священников» (Не себя спасать, но других!). Говоря о своем недостоинстве, она тут же пишет: «Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой… Я думала, что рождена для славы и искала путей к ее достижению. И вот Господь Бог … открыл мне, что моя слава не будет явлена смертному взору, и суть ее в том, что я стану великой святой!!!» (ср.: , которого сподвижники за редкую высоту жизни называли «земным богом», лишь молился: «Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотворих благое пред Тобою»).

На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.).Его книга «Духовные упражнения», пользующаяся огромным авторитетом в католичестве, непрерывно призывает христианина к тому, чтобы представить себе, вообразить, созерцать и Святую Троицу, и Христа, и Богоматерь, и ангелов и т. д. Все это принципиально противоречит основам духовного подвига святых Вселенской Церкви, поскольку приводит верующего к полному духовному и душевному расстройству. Авторитетный сборник аскетических писаний древней Церкви «Добротолюбие» решительно запрещает такого рода «духовные упражнения». Вот несколько высказываний оттуда.
Преподобный (V в.) предупреждает: «Не желай видеть чувственно Ангелов или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря, и поклонившись врагам-демонам» (Преп. Нил Синайский. 153 главы о молитве. Гл. 115 // Добротолюбие: В 5 т. Т. 2. 2-е изд. – М., 1884. – С. 237).
Преподобный (XI в.), рассуждая о тех, кто на молитве «воображает блага небесные, чины ангелов и обители святых», прямо говорит, что «это есть знак прелести». «На этом пути стоя, прельщаются и те, которые видят свет телесными очами своими, обоняют благовония обонянием своим, слышат гласы ушами своими и подобное» (Преп. Симеон Новый Богослов. О трех образах молитвы // Добротолюбие. Т. 5. М., 1900. С. 463-464).
Преподобный (XIV в.) напоминает: «Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное, вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или ангела, или святого какого… Приемлющий то… легко прельщается… Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть,.. но паче похваляет его, как мудрого» (Преп. Григорий Синаит. Наставление безмолвствующим // Там же. – С. 224).
Как прав был тот помещик (об этом пишет свт. , который, увидев в руках своей дочери католическую книжку «Подражание Иисусу Христу» Фомы Кемпийского (XV в.), вырвал у нее из рук, и сказал: «Прекрати играть с Богом в роман». Вышеприведенные примеры не оставляют сомнений в справедливости этих слов. К великому сожалению, в католической церкви уже перестали, видимо, отличать духовное от душевного и святость от мечтательности, а следовательно, и христианство от язычества. Это, что касается католицизма.

С протестантизмом, мне кажется, достаточно и догматики. Чтобы увидеть его существо, я ограничусь сейчас только одним и главным утверждением протестантизма: «Человек спасается только верою, а не делами, потому верующему грех не вменяется в грех». Вот основной вопрос, в котором протестанты запутались. Они начинают строить дом спасения с десятого этажа, забыв (если помнили?) учение древней Церкви о том, какая вера спасает человека. Не вера же в то, что Христос 2000 лет тому назад пришел и все сделал за нас?! В чем же отличие в понимании веры в православии от протестантизма? Православие тоже говорит, что спасает человека вера, но верующему грех вменяется в грех. Какая это вера? – Не «умовая», по свт. Феофану, то есть рассудочная, но то состояние, которое приобретается при правильной, я подчеркиваю, правильной христианской жизни человека, благодаря лишь которой он убеждается, что только Христос может его спасти от рабства и мучительства страстей. Как достигается эта вера-состояние? Понуждением к исполнению заповедей Евангелия и искренним покаянием. Преп. говорит: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи», то есть открывает ему его бессилие самому без помощи Божией искоренить в себе страсти. Сам, один человек не может – с Богом же, «вдвоем», оказывается, все может. Правильная христианская жизнь как раз и открывает человеку, во-первых, его страсти-болезни, во-вторых – что Господь близ каждого из нас есть, наконец, что Он готов в любое мгновение придти на помощь и спасти от греха. Но спасает Он нас не без нас, не без наших усилий и борьбы. Необходим подвиг, который делает нас способными к принятию Христа, ибо показывают нам, что сами без Бога не можем себя исцелить. Только когда я тону, убеждаюсь, что мне нужен Спаситель, а когда на берегу мне никого не надо, только видя себя тонущим в мучительстве страстей, я обращаюсь ко Христу. И Он приходит, помогает. Отсюда и начинается живая спасительная вера. Православие учит о свободе и достоинстве человека как соработника Бога в своем спасении, а не как «соляном столпе», по словам Лютера, который ничего не может. Отсюда становится понятным значение всех заповедей Евангелия, а не одной только веры в деле спасения христианина, становится очевидной истинность православия.

Так для человека начинается православие, а не просто христианство, не просто религия, не просто вера в Бога. Я все вам сказал, больше ничего не знаю. Впрочем, можете задавать вопросы, но лишь те, на которые я могу ответить.

– В спорах с католиками, используя сравнительный метод, мы приводим разные аргументы, но ведь и в Житиях свт. иногда находят явления, как будто напоминающие католическую мистику. А сейчас порой просто апокрифы пишутся.

– Хороший вопрос, на это отвечу следующее.

Во-первых, относительно Житий святителя Дмитрия Ростовского. Не секрет, что свт. Дмитрий Ростовский без достаточной проверки, не критически, использовал, к сожалению, католические агиографические источники после XI столетия. А они, по исследованиям, например, иеромонаха являются очень недостоверными. Эпоха, в которую жил Дмитрий Ростовский, была у нас эпохой очень сильного католического влияния. Вы же знаете: Киево-Могилянская Академия в начале XVII века, Московская Духовная Академия конца XVII века, вся наша богословская мысль, наши духовные учебные заведения до самого конца XIX века развивались под сильнейшим влиянием католического и протестантского богословия. И сейчас инославное влияние очень ощутимо, учебники-то почти все старые, а по ним нередко и новые составляются, почему наши духовные школы имели и имеют значительный схоластический характер. Школы должны быть в монастыре, сквозь монастырь должны пройти все учащиеся духовных школ, независимо от того, какой они впоследствии изберут путь – монашеский или семейный. Итак, действительно, в Житиях святителя встречаются материалы непроверенные.

– Алексей Ильич, вот мы сейчас издаем Жития святых архиепископа , как Вы именно к этому автору относитесь?

– К нему самое положительное отношение. Слава Богу, что вы взялись за это издание. Архиепископ Филарет (Гумилевский) – авторитет и в исторической, и в богословской науке. Его Жития, с их выверенностью, ясностью изложения, отсутствием экзальтированности, как мне кажется, лучше всего подходят современному человеку, привыкшему на все смотреть критически. Я думаю, что ваше издательство сделает большой подарок как ученым, так и рядовым читателям.

Истоки жизни

Перед нами стоит вопрос: каковы основания доверять христианству и почему оно истинно? Есть ли какие-либо факты, которые подтверждают веру, предложена ли какая-то безусловная аргументация, положены ли действительно серьезные основания? Мне кажется, что есть несколько фактов, которые, безусловно, заставят задуматься каждого человека, ищущего (хотя сейчас это и несколько старомодно) истину, человека, который не может относиться к христианству так, как, например, относятся очень многие простые верующие.

Начну с самых простых. Как происходили и развивались мировые религии? Например, буддизм. Его основатель – царевич высокого происхождения, пользующийся авторитетом, влиянием. Этот образованнейший человек, окруженный уважением и почетом, получает некое озарение. За редчайшими, может быть, исключениями, его встречают в том достоинстве, в котором он родился. Он умирает, окруженный любовью, благоговением, стремлением к подражанию и распространению учения. Налицо почет, уважение и – определенная слава.

Или ислам, другая мировая религия. Как он возник и как распространился? Очень драматическая история. По крайней мере, там сила оружия имела огромнейшее, если не первостепенное значение, в его, как говорят, «популярности в мире». Возьмем так называемые «естественные религии». Они возникали спонтанно у разных народов. Выявляли в различных мифах и сказаниях свое интуитивное ощущение иного мира или Бога. Опять-таки, это был процесс естественный и спокойный.

Присмотритесь на этом фоне к христианству. Мы видим картину не только уникальную в истории религиозных движений, но картину, в которую, если бы не остались достоверные свидетельства, невозможно было бы поверить. С самого начала его возникновения, начиная с проповеди Христа, – непрерывные заговоры против Него, в конце концов заканчивающиеся страшной казнью, затем издание в Римской Империи закона (!), по которому предается смертной казни каждый, кто будет исповедовать эту религию. Многие бы сейчас остались христианами, если бы вдруг такой закон издали в нашей стране? Вдумайтесь: каждый, кто будет исповедовать христианство, предается смертной казни и не какой-нибудь… Почитайте Тацита, когда он пишет, что в садах Нерона христиан привязывали к столбам, осмаливали их и зажигали в виде факела! Какое развлечение! «Христиан – ко львам!», и это продолжалось в течение 300 лет, если не считать некоторых передышек.

Скажите, как могло христианство в таких условиях существовать?! Вообще, как оно могло даже просто сохраниться, как оно не было уничтожено тут же? Вспомните Книгу Деяний Апостолов: ученики сидели в доме, «страха ради иудейского» закрыв замки и двери. Вот в каком они находились состоянии. Но что видим потом? Совершенно поразительное явление: эти робкие люди, которые еще недавно пребывали в страхе, а один из них (Петр) даже отрекся («Нет, нет, я Его не знаю!»), вдруг выходят и начинают проповедовать. И не один – все! А когда их арестовывают, они сами заявляют: «Скажите вы сами, что вы считаете справедливым: кого больше слушаться – людей или Бога?» Смотрят на них люди и удивляются: рыбаки, простецкие люди и – такая смелость!

Потрясающее явление – в самом факте распространения христианства. По всем законам социальной жизни (я настаиваю на этом) оно должно было быть уничтожено в корне. 300 лет – это не малость. А христианство не только становится государственной религией, но и распространяется на другие страны. За счет чего? Вот тут давайте подумаем. Ведь в естественном порядке невозможно предположить подобное. В настоящее время историческая наука, независимо от ее мировоззренческой направленности, признает факт историчности Христа и историчность многих документально подтвержденных совершенно необычайных событий. Это то, с чего мы начали наш разговор. Я не утверждаю, что первые христиане проходили через закрытые двери, но они творили такие чудеса, которые поражали всех.

Могут сказать: это сказки двухтысячелетней давности. Давайте обратимся к нашему столетию. Еще, наверное, живы люди, которые видели многочисленные чудеса святого праведного . Это уже не мифическая фигура, это реальная личность нашего времени. Осталась масса свидетельств, горы книг: ведь не писали же о «чудесах» Распутина, не писали же о Толстом, что он чудеса творил. Писали об Иоанне Кронштадтском и писали поразительные вещи. А преп. ? Какие мыслители, какие писатели, какие деятели науки и искусства шли к нему! Причем не просто шли. Почитайте, что совершалось при этом. Оказывается, сквозь двери проходили не только две тысячи лет тому назад, а на протяжении всей истории христианства, более того, и до настоящего времени.

Это действительно факты, а не фантазии. Как мы должны к ним относиться? Во всяком случае, не так, как относились известные академики бессмертной Французской Академии наук. Ведь один из них прямо зажил: «Если даже метеорит упадет у меня перед глазами, я лучше буду отвергать этот факт, нежели верить». Почему, вы спросите? Причина была простая. В конце ХVII века все были убеждены, что камни с неба может бросать только Бог, а поскольку Бога нет, метеоритов быть не может! Очень логично, ничего не скажешь. Так как мы должны относиться к этим фактам?

Первое , что нужно комментировать, – чудо распространения христианства. Я другого слова не нахожу – чудо!

Второе . Поразительные факты чудес, которые совершались! в течение всей двухтысячелетней истории христианства.

Третье . Я бы хотел обратить внимание и на факты духовного изменения людей, искренне принимавших христианство. Я утверждаю это не потому, что я родился православным и меня повела в церковь бабушка. Я говорю о людях, которые выстрадали христианство, которые прошли даже через отрицание (как Достоевский: «через горнило сомнений» прошла его вера, как современник американец Евгений Роуз, которые впоследствии стал иеромонахом Серафимом. Человек, который проклинал Бога, который прошел через изучение индийских, китайских философских и религиозных систем, который искал, а не просто рассуждал!).

Я полагаю, что даже только что приведенные факты ставят человека перед серьезнейшим вопросом: может быть, христианство указывает на реальности, которых мы не замечаем? Может быть, христианство говорит о том, о чем мы обычно не думаем – ведь христианство не могло возникнуть естественным путем. Даже Энгельс это понимал, когда говорил, что возникшее христианство вступило в резкое противоречие со всеми окружающими религиями. И верно: разве не безумие – проповедовать Спасителя мира, распятого как разбойника, как негодяя, среди двух негодяев? Апостол Павел великолепно это понимал, когда сказал, что «мы проповедуем Христа распятого – иудеям соблазн…» Почему соблазн? Они ждали Мессию, покорителя мира. «…а эллинам – безумие». Ещё бы: преступник – Спаситель мира!

Христианство не выросло, оказывается, естественным путем, из естественных надежд, стремлений, религиозных исканий. Нет, оно утвердило что-то такое, что являлось для людского взора безумием, абсурдом. И победа христианства могла иметь место только в одном случае: если было дано действительно сверхъестественное откровение. Для многих это остается безумием до сих пор. Почему Христос не родился императором, тогда бы все в Него поверили? Какой это Спаситель мира? Что Он сделал, скажите: от смерти освободил? Но все умирают. Накормил? Пять тысяч – и только. А всех прочих? Исцелил бесноватых? Так лучше бы создал систему здравоохранения мирового масштаба. Может, Он кого-то освободил от социальной несправедливости? Даже свой народ еврейский оставил, и в каком положении – в покоренном положении у Рима! Рабства даже не отменил, и это – Спаситель?! Я сомневаюсь, что кто-то может говорить о естественном происхождении христианства перед лицом таких вопиющих фактов.

Вопрос, по-моему, ясен. Источник его происхождения совершенно иной. Только как понять это иное? Почему Он не император и почему Он Спаситель, если никого не накормил и не освободил – это отдельный вопрос. Я сейчас не об этом говорю, я говорю о другом: естественное происхождение христианства немыслимо в рамках логики, которой мы оперируем. Но лишь поняв источник происхождения христианства, можно понять и источники жизни, о которой мы сегодня говорим. Жизнь, конечно, это не просто существование. Какая же это жизнь, когда человек страдает. Он говорит: нет, скорее, я лучше умру. Жизнь – это некое целостное восприятие и переживание блага. Нет блага – нет жизни! Прочее не жизнь, а форма существования.

Поэтому вопрос заключается в том, что такое это благо. Во-первых, если мы говорим по существу, оно должно быть непрекращающимся благом. А если оно то дается, то отбирается, извините, это только в средневековье у католиков была такая пытка надеждой. Узник вдруг замечает после того, как ему принесли кусок хлеба и кружку воды, – дверь камеры осталась незакрытой. Выходит, идет по коридору, никого нет. Видит щель, открывает дверь – сад! Входит крадучись – никого нет. Подходит к стене – стоит, оказывается, лестница. Все, ступил! И вдруг: «Сын, куда же ты уходишь от спасения души своей?» В последнюю минуту этого сына блудного «спасают». Говорят, эта пытка была самая жуткая из всех.

Жизнь – это благо. Благо, конечно же, непрекращающееся. Иначе какое же это благо? Конфетка перед смертной казнью – благо? Едва ли кто согласится с этим. Благо также должно быть всецелым, охватывать все существо человеческое – и духовное, и телесное. Нельзя же, сидя на колу, слушать ораторию «Сотворение мира» Гайдна! Так где оно, это всецелое, непрекращающееся, вечное? Христиане говорят: «Не имамы зде пребывающего града, но грядущего взыскуем». Это не идеализм, не фантазерство. Перед лицом того, что я сказал о христианстве, это реальность. Да, христианство говорит, что нынешняя жизнь дана как возможность воспитания, духовного роста, а главное, самоопределения человека. Жизнь скоротечна: корабль наш тонет, это я начинаю подозревать, как только я родился. А что, пока он тонет, я захвачу у кого-нибудь побольше богатства? Захватил, и, как у Тургенева (помните, в «Записках охотника»), – «наша лодка торжественно пошла ко дну».

Благо возможно только при условии, что личность имеет возможность вечного существования, если она не прекращает свое бытие. Более того, не растворяется и не умирает. Христианство говорит именно о том, что смерть – это не конец существования человека, это момент, когда из куколки вдруг появляется необыкновенный махаон. Человеческая личность бессмертна. Бог есть благо величайшее, и единение с Ним, Источником этого блага, дает человеку жизнь.

Почему Христос сказал о себе: «Я есть Путь, Истина и Жизнь»? Именно по причине возможного единения человека с Богом. Но обратите особое внимание на отличие христианской от многих других точек зрения: какое единение с Богом? В 451 году состоялся Собор епископов всех Православных Церквей. На нем была выработана уникальная формула понимания того, что же произошло с явлением Христа. Было сказано, что произошло единение Божества и человечества. Какое?

Во-первых, неслитное: две природы – Божественная и человеческая не слились в нечто среднее. Во-вторых, неизменное: остался человек. Неслитно, неизменно, нераздельно отныне и неразлучно. То есть, произошло такое единение Бога с человеком, которое явило собой вершину возможного единения для каждой человеческой личности, при котором она приобретает полноценное развитие и раскрытие. То есть, наступает полноценная жизнь. В программе написано: «Истоки жизни». По христианскому учению, истоки жизни представляют собой совсем не философию, совсем не мнения (за мнения никто бы не пошел на костер и в пасть ко львам). Конечно, и у приверженцев других вер всегда найдутся отдельные единицы. Но у христианства – масштабы, превосходящие человеческое разумение!

Я помню, при посещении римских катакомб мне говорили: здесь погребено около пяти миллионов. Видимо, свозили со всей империи. Но важно по существу: миллионы и миллионы людей шли на смерть, когда было достаточно сказать: «Ни в какого я Христа не верю!» Все – иди, живи спокойно, процветай! Нет. Не за мнения страдали люди, не за предположения, а за веру, проистекающую из непосредственного видения человека, переживания человеком того блага, к которому он стремился. При этом вера во Христа – каким делала человека? Эти христиане были действительно светочами, к ним шли люди, от них получали духовное утешение, они оздоровляли общество вокруг себя, были очагами здоровья и света. Это были не мечтатели и фантазеры, не сумасшедшие, которые на одной идее застряли. Нет, это были здравые люди, подчас широчайше образованные, но которые своей святостью засвидетельствовали, что они прикоснулись к Истоку жизни.

Читать дословный конспект лекции профессора Осипова А. И. (5 курс МДС, 22 апреля 2013 г.).
Скачать mp3 с официального сайта

34. Аргументы истинности Православия

Один из серьёзнейших вопросов нашего времени, а с какой стати, почему мы христиане? Возьмите сейчас в Европе: что вы, христианские храмы закрываются. Превращаются в бары, рестораны, кофейни, спортивные залы. Мечети так и растут как грибы. И я уверен, что одной из причин, что даже богословская наука там находится или, я бы сказал, в критическом состоянии, или, по крайней мере, оказывается неспособной, буквально, говорить о самом главном.

Действительно, почему христианство, с какой стати? Все обращают внимание: мусульмане, смотрите: жертвуют собой, взрывается сам, взрывают целые объекты. А христиане что? Видите, на что обращают внимание, то есть на вещи, я бы сказал, психологического характера, конечно, которые впечатляют, ничего не скажешь, естественно. Но вопрос-то принципиальный, о котором надо бы говорить и говорить, объяснять и объяснять. Почему христианство, а не другие религии?

Как доказать истинность религии?

Скажу вам так: конечно, есть очень большой путь, чтобы говорить об этом. Знаете, может быть, помните, в одной из первых лекций я вам говорил. Представьте себе плоскатиков. Плоскатики – это существа разумные, конечно, но которые знают только два измерения: широту и долготу. А есть трёхмерные существа, которые знают ещё и третье измерение. Так вот, чтобы плоскатику перейти от сюда вот сюда (с одной стороны листа на оборотную), представляете, какой путь ему надо проделать? А для трёхмерного раз, во мгновение ока уже там. Чудо! Ну, это вопрос о чудесах, я хочу сказать о другом.

Есть, конечно, метод, с помощью которого можно убедиться, что христианство истинная религия: это провести большой, очень масштабный экскурс сравнительного анализа религий. Их вероучительных систем, их моральных требований, их исторических истоков, тех последствий, которые проистекают для человека из их учения. Очень большая работа, представляете? Вот, отец Серафим Роуз, например, это замечательный подвижник XX века, американец. Он, кстати, очень много занимался именно такой работой. Но это требуется целая система, потребуется огромное время, чтобы пройтись по этим всем религиям тщательным образом и убедиться в этом результате. Но есть другой способ.

Вот я по своей лености нашёл совсем другой способ. Он заключается в чём? Я поставил другой вопрос: существуют ли и могут ли существовать в религии, в той, иной или третьей, объективные аргументы, которые свидетельствуют о неземном, а лучше сказать, о божественном происхождении данной религии? Если такие объективные аргументы в какой-либо религии есть, следовательно, она истинна. Потому, что Бог есть истина по определению. Если божественное происхождение, значит, это есть истинная религия. А Бог, как сказал хорошо Феодосий Печерский, Бог не двоеверен, если истинна одна религия, следовательно, другие ошибаются. В чём – это вопрос уже другой. Но для нас уже и не столь важно: как и насколько ошибаются, в чём ошибаются. Важно другое – важно найти истинную религию, то есть ту, которая имеет божественное происхождение, и, следовательно, её учение является истинным. Вот путь. Правда, это намного проще?

И здесь, конечно, можно пойти опять по пути исследования всех религий – пожалуйста. Но в первую очередь, наверное, по крайней мере, для христиан, надо поговорить о своей религии, имеет ли она таковые истинные аргументы. Если она такие имеет – всё, вопрос решён. Как мы в школе занимались, знаете ли, когда нужно было что-то доказать, сначала делалось утверждение, а потом уже приводилась система доказательств. Так вот и здесь.

Об объективности аргументов

Я хочу сказать, что христианство имеет такие объективные аргументы. Что значит объективные? Это те аргументы, которые может рассматривать любой человек со стороны независимо от своих убеждений. Независимо совершенно, просто будет смотреть и видеть. Как теорема: хотите, не хотите, нравится вам или не нравится, но сумма углов треугольника равна двум прямым. Вот доказательство, никуда не денешься. Говорят, когда теория относительности появилась, то было очень много протестов, по крайней мере, недоумений и возражения пытались делать, потому, что дикую вещь совершенно предложила. Что, оказывается, время – это не что-то постоянное, а зависит от скорости движущегося объекта, представляете? Человек полетал на какой-то ракете с близкой к свету скорости годок, вернулся на Землю, ничего узнать не может. Тут прошло сто лет или двести. Что за абсурд? «У тебя часы-то с собой были? – Ну, да. – Ничего не понимаю». Хлопали себя, этого не может быть, это абсурд! Но факт таков. Так, что видите, не зависит от того, верит человек или не верит. Доказательство, когда проверили – да, это так и есть. Пришлось принять, никуда не денешься. Вот и здесь тоже.

Вот что такое объективные аргументы. То есть, не важно, каких я убеждений, верю или не верю, проверь их.

Но прекрасно вы, конечно, понимаете, что одно дело математическая наука, которая имеет дело с абстрактными, отвлечёнными объектами, которых в реальности даже нет. Например, точка. Нам говорят: точка не имеет размера. Покажите мне эту точку, которая не имеет размера. Её не существует, конечно, но абстрагируемся мы и берём. Или тот же треугольник: да нет такого треугольника, в котором, действительно, 180 градусов только. Да ничего подобного, всегда будет или больше или меньше чуть-чуть. Нет такого, но мы берём абстракцию, отвлечение от реальности. Вот так. Так вот и здесь. Вот один из важных путей, один из важных методов нашего подхода к решению в высшей степени важной проблемы, которая сейчас насущна для множества людей.

Земные «ценности» – основа объединения религий

Я вам говорил, почему насущна: сейчас идёт перемешивание всего, добра со злом. Что там уже теософия Блаватской? Сейчас идёт на уровне куда более высоком. Кто такая Блаватская, сумасшедшая, да и всё. А тут папа Римский устраивает всемирное моление всех религий. Уже вообще идёт речь о создании единой религии. Причём религии какой? Которая все догматические вещи… Я напоминаю вам, друзья: все вероучительные истины оказываются не имеющими значения. Вы слышите? Вы можете как вам угодно мыслить, это не важно. Единство религий в другом: один Бог, и пусть каждый кланяется Ему так, как он считает нужным. И всё.

Кстати, хочу вам отметить интересное явление, которое надо вам знать. Во времена Христа помните, что из себя представляло ветхозаветное сознание людей? Были фарисеи и саддукеи. Если фарисеи были вполне людьми верующими, религиозными, скажу так, то саддукеи были атеисты. Они не верили во что? Во всеобщее воскресение, существование души у человека, вы слышите? Существование духовного мира, ангелов: ничего этого нет. Они же были атеисты! И были вместе! Спорили друг с другом, Боже мой, какие свары были, но были вместе! В одной религии и атеизм и Бог.

Так вот, иудаизм, как видите, тогда уже в какой степени был развит. Последующий иудаизм чем характеризуется? Это вам, студентам, важно знать. Тем, что там вероучительные моменты потеряли принципиальное значение. Вся суть не в догматических положениях, а в характере правил жизни, особенно следование основной идее. Эта основная идея была хорошо выражена отцом Александром Менем, когда он сказал, что под Царством Божием часто разумеется внешнее торжество Израиля и потрясающее благоденствие на земле. Всё. Одни верят в Бога, другие не верят в Бога, но идея остаётся. Так вот, единая религия будущего, как её назвал отец Серафим Роуз, она будет представлять из себя следующее. Не важно, как и во что вы верите, важно что? Вы видели, я показывал, во что уже христианство уже превращается: земные «ценности», так называемые, в огромных кавычках «ценности». Они становятся главной целью, основными религиозными проблемами, точнее основными проблемами религиозного человека. Вот какая религия грядёт вовсю, уже со всех сторон идёт на человечество. Единая религия будущего. Какая? Да здравствует мамона!

Поэтому неоднократно приходилось говорить, что вы не найдёте конференции, которая бы занималась вопросами духовной жизни, или вообще о проблемах духовной жизни, или какими-то конкретными. Занимается современное христианство исключительно внешними проблемами. Теми, которые называют мирскими проблемами. Мирскими проблемами: образованием, воспитанием, экономикой, техникой, перспективами развития, чего только нет. О духовной жизни что говорить?

Так вот, в связи с этим, обращаю ваше внимание, и вам придётся отвечать: а с какой стати мы должны быть христианами? С какой стати? И вот здесь стоит знать те, по крайней мере, основные аргументы, которые, как кажется, могут быть сформулированы достаточно чётко и обоснованно. Их несколько, этих аргументов.

Исторический аргумент истинности христианства

Первый, о котором, кажется, мы с вами говорили уже, я просто о нём напомню, это исторический аргумент. Суть его заключается в чём? Совершенно невозможно объяснить с точки зрения исторической науки сохранение христианства и его распространение. Почему? Потому что, как вы знаете, началось с чего сразу? С уничтожения христианства. Причём, уничтожения кого? Точно по пророку: поражу пастыря, и рассеются овцы, помните, Сам Христос говорит. Поразили Христа, Его, в надежде на то, что затем рассеются и прочие овцы.

Это, я вам скажу, поразительное явление, что христианство сохранилось. Страшные гонения со стороны иудейства, затем со стороны Рима, когда христианство было объявлено единственной незаконной религией в империи. Подумайте только! Причём, когда Болотов, наш историк знаменитый, действительно историк, объясняет это тем, что христиане отказывались приносить жертвы императору, воскуряя фимиам и бросая зёрна, то звучит это немножко странно. Потому, что точно также отказывались приносить эти жертвы и иудеи, но их религия не была объявлена вне закона, их никто не преследовал по религиозным убеждениям, они спокойно жили по всей Римской империи. Христиан же – ко львам. Правда, любопытно?

И вот, если мы посмотрим за этот период до 313 года до эдикта Константина Великого, насчитывают десять-одиннадцать тяжелейших волн гонений. Был один период, когда целых сто лет, кажется, не было гонений. Почти сто лет: это с Трояна до следующего императора, меньше, конечно, не важно. А так буквально через какой-то десяток лет. Причём, религия-то христианства в любом случае оставалась незаконной. И если доносилось до кого-то, он был казнён, если не отрекался.

Так вот, этот исторический аргумент, я вам скажу, имеет очень большую силу. Поскольку невозможно объяснить сохранение этой религии. Невозможно просто. Невозможно объяснять как? При подходе к ней как к естественному явлению человеческой общественной жизни. Единственное, что может объяснить сохранение, это, действительно, божественное происхождение и божественная сила, которая действовала. И мы видим, как она действовала. Мы видим, какие благодатные дары получали христиане, принимавшие эту веру, принимавшие крещение. Они становились носителями удивительных даров. Уже первое сошествие Святого Духа поразило всех. Вдруг все услышали говорящих апостолов на своих языках. Не то, что сейчас бормочут эти, простите меня, ненормальные люди, которые кричат: «накатил, накатил» Дух Святой на них. А говорили на конкретных языках, которые все понимали. Там перечисляются в деяниях апостолов с десяток, наверное, языков, которые слышали свои наречия и удивлялись. Которые не понимали (ясно, один язык понимаешь, а другой нет), говорили: «Напились вина». Апостол Пётр говорит: вы что, ещё только девять часов утра, кто же с утра пьёт вино?

Так вот, вот исторический аргумент, вот в чём он состоит. Пожалуйста, можно его каждый кто пожелает, потщательнее рассмотреть, показать периоды, показать характер отношений, это всё очень важно. Вот в чём его суть.

Духовно-нравственный аргумент истинности христианства

Второй, на который хочется обратить внимание, это духовно-нравственный аргумент. В чём его суть? В том, что мы сталкиваемся в учении Христа с беспрецедентным пониманием того, кто спасётся, кто в духовном отношении выше, кто в духовном отношении ближе к Богу. Учтите, и Христос, и апостолы были правоверными иудеями, не забывайте. Правоверными, то есть исполняли все предписания закона. Посмотрите, как праздновали Пасху, закалали пасхальных агнцев, вкушали его. Всё было, правоверные. То есть, воспитаны в этой среде. И вдруг, мы что находим? Радикальное отличие учения Христа от того, что было в той религии. Помните Его отношение к субботе? Я говорю, Христос просто протестант настоящий. Представляете, в субботу, что такое? Да ещё этих, когда Его обвиняет фарисей, говорит: а если ваш вол или осёл упадёт в яму в субботу, вы как, вытащите? Отвечать нечего, они просто приходили в ярость. Это, кстати, специфика фанатизма: когда отвечать нечего, просто приходят в ярость, и всё.

Первым в рай входит бандит. Вы знаете, такого ещё религии не знали. Откуда это? Откуда такое, что вы? Чтобы в рай вошёл? Оправдание мытаря, этого обманщика, сборщика налогов. Это неосуждение блудницы. Более того, в пример даже поставить её, когда умыла слезами своими Его ноги и миром помазала, этому фарисею, которому пригласил Его. В пример поставил: отпускаются тебе грехи твои.

Вообще, я вам скажу, это Его слова, что «Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию», это Его отношение к кающемся людям, это Его прямое заявление о спасении грешников, не праведников, а грешников. Причём под праведниками что разумелось? Учтите, в чём Он был воспитан: праведник это тот, кто тщательно исполняет все церковные постановления, понятно вам? Церковные постановления. И сейчас церковный человек, вы же знаете, ходит в церковь, соблюдает посты, посещает богослужения, подаёт записки, ставит свечи, служит молебны, панихиды – церковный человек. А дальше что начинается? Что такое воцерковлённый человек? А дальше познаётся совсем другое.

Вся ветхозаветная религия на этом уровне, которую осуждал Христос. Это свелось к религии, это, и только это. А Христос обращает внимание вдруг на совсем другое, на состояние сердца человеческого, и говорит: вы как гробы окрашенные, которые снаружи кажутся прекрасными, а внутри исполнены… не будем говорить. Слышите? Что такое внутри? Страсти человеческие. Вот к чему пришёл Христос. Весь центр Его учения, всё внимание на это направлено, на очищение души, исправление души человеческой.

Дело-то в чём, я на что обращаю внимание? Возникает вопрос вот какого рода. Откуда мог взять это Христос, не учившийся, как об этом в Евангелие написано, апостолы, эти некнижные люди? Откуда они могли взять эти вещи? О том, что особенно этот разбойник в рай – это просто еретические вещи с точки зрения той религии, в которой Он был воспитан. Никто никогда и речи об этом не мог вести. В ад, и больше ничего! Откуда?

Вы знаете, ни из каких языческих религий, об этом даже и говорить нечего, что могло быть взято. Там вообще этого нет. Даже ветхозаветная религия этого не знала. Не случайно осуждали Христа, потому, что Он действительно противоречил своим учением всем установившимся нормам воззрения на то, что должен делать человек, чтобы быть спасённым. Всё было ясно, что было нужно делать. Основная идея, какая была? Заработок: спасение надо было заработать. То, чем сейчас дышит уже давным-давно католичество. Заслуги, то есть, иначе. То, что в католической церкви называется заслугами, должными и сверхдолжными заслугами. То было.

И вдруг всё совершенно другое, всё внимание обращено на душу человека, на её состояние. Оказывается, спасается не тот, кто всё делает, исполняет вот эти все церковные предписания. Христос не осуждает этого, не подумайте, Он не говорит, что не нужно их исполнять. Но спасается не тот, кто это исполняет, а тот, кто видит свою греховность и кается искренне в ней. Вот это-то как раз и явилось камнем преткновения для всех Его обличителей. Это как раз уже было утрачено, это уже забыли. И насколько забыли, подумайте, даже сами же ученики, которые постоянно с ними ходили, постоянно слушали, и вы подумайте, даже после воскресения Христа задают какой Ему вопрос? «Не теперь ли Равви, устраяешь царство Израилю?» Наконец-то, теперь Ты воскрес, теперь уже всё, теперь, наверное, станешь царём? Вы слышите, чем жили? Вот идея: земного царства. И вдруг Христос отвергает полностью эту идею.

Я привожу эти рассуждения и говорю, что, оказывается, совершенно меняется в христианстве, совершенно меняется взгляд на условие спасения человека. Спасение не зарабатывается. Спасение есть исцеление, исцеление через познание своей греховности и покаяния. Если хотите, смирения. Спасается мытарь, спасается блудница, спасается бандит. Как спасаются? При условии покаяния. Гибнут кто? Так называемые праведники, всё исполняющие, весь закон: «горе вам» – ответ на эту праведность. Странно, воспитан в этом, и вдруг такие вещи! Откуда? Вот так, друзья мои. Это, действительно, один из естественных вопросов, которые возникают, и который наряду с другими, конечно же заставляется задуматься: откуда такое могло быть? Откуда такое могло быть?

Мы не видим, и нет у нас основания думать, что Иосиф, в доме которого Он воспитывался, ни Его Мать, чтобы они откуда-нибудь получили такие взгляды. Да нет, ниоткуда, никто. Напротив, все кругом, все, вплоть до Его учеников мыслили так, как мыслили все иудеи того времени.

«Трудно богатому войти в Царствие Божие». Ученики: «а кто же тогда спасётся? А кто же тогда спасётся?» Потому, что богатство что означает? Милость, благоволение к праведнику. Ты праведный, вот тебе и богатство. Ты бедный, значит, ты грешник.

«Равви, кто согрешил, что он родился слепым?» – помните? Очень всё чётко было: праведно живёшь – тебе богатство и слава. Грешник? – вот ты нищий. Ах, ты нищий – значит ты грешник. Ты богатый – значит ты праведник. Ух, как всё чётко! Как всё чётко. И вдруг Христос всё перевернул. Странно, откуда это? Вот так. Это ещё один аргумент.

Вероучительный аргумент истинности христианства

Следующий аргумент вероучительный. Мы с вами не случайно рассматривали по полочкам целый ряд положений христианского вероучения и сравнивали эти положения с теми, которые, кажется, имели некое подобие в окружающем религиозном мире. Не случайно, а специально. С чего мы начали? С учения о Боге Любви – да, беспрецедентно. О Боге Троице? – невероятно. Все троицы, которые мы рассматривали, это же были триады, семьи, и больше ничего. Семьи: бог, богиня и божонок. Ничего подобного нет. Воплощение Логос – кто такой Логос? А, всё ясно, которому учили стоики, которому учил Филон. Сравнили – совсем другое, оказывается. А это откуда? Откуда, спрашивается?

Воплощение? Так боги воплощаются. Боги? А о чём христианство говорит? Бог воплощается? Нет, второе лицо Святой Троицы воплощается. Слышите? Второе лицо воплощается, Логос воплощается, а не Бог. Подумайте только, да откуда всё это? Слушаете, откуда всё это? Это что такое? Ну, и безграмотные рыбаки! Ну, этот не учившийся Христос! Это чего же только напридумать! Во мгновение ока такие истины.

А спасение? Помните, мы с вами говорили, о ком мечтают все народы? Во все времена истории и до конца его бытия? Кто спаситель? Образно говоря, царь-помазанник. Помазали, всё, благодать Святого Духа на нём. И он, если хотите, не погрешим. Он – да здравствует истинная вера. Он искоренит всякое зловерие и неверие. Он устроит что? Царство Божие на земле. Слышите, вот, оказывается, кого ищет народ. Хлеба и зрелищ, всё даст нам. Вот это будет православие, выражаясь современным языком. Вот это будет православие. Уже тринадесятый праздник. Что это двунадесятые праздники, чепуха, откуда взяли, что двенадцать главных праздников в церкви? Тринадцать! Масленица ещё главнее почти всех. Как она входит уже, вы слышите? Читаешь, здесь, здесь, епархиально, епархии проводят масленицы. Интересно, кого там празднуют, любопытно? Какое церковное событие празднуется так торжественно? Что происходит? Это отвлечение.

Я говорю, о каком спасителе мечтал и мечтает человечество? О ком? Кто наведёт порядок в мире. Какой порядок? Справедливость установит, всех мошенников под ноготь. Даст людям достаточно изобилие всех благ, которые только возможно. То есть, мысль о ком идёт? Об антихристе, с христианской точки зрения, а не о Христе. Недаром, когда спросили Нектария преподобного оптинского: будет ли у нас в России царь? Он ответил: «антихрист, антихрист, антихрист» – не задумываясь, ответил. Вот, будет царь, конечно. Я не знаю, читал ли он Игнатия Брянчанинова, или нет, но возможно, что читал. Потому, что Игнатий в середине XIX века писал: «Наш народ может и должен стать орудием гения из гениев, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии». О, вот вам пророчество, если хотите.

Так вот, я к чему всё это говорю? Итак, мир ищет кого, какого спасителя? Царя. Иудеи какого спасителя ожидали, мессию? Помните, когда Христос накормил пять тысяч, народ ринулся схватить Его и нечаянно, то есть неожиданно, сразу сделать Его царём. Ну, ещё бы, это же красота какая! Царь-то, ничего не надо делать: раз, и всё, и полно изобилие. Пятью хлебами пять тысяч накормил, что ещё нужно, всё. Слышите, какого царя?

Я к чему это говорю, понятно, да. И вдруг здесь проповедь о Христе распятом. И это Спаситель? Я вам скажу, большей насмешки над человеческим сознанием, ищущим всех благ земных и спасителя человечества, который даст все эти блага, и быть не может. Апостол Павел так и сказал: «Мы проповедуем Христа распятого, иудеям соблазн, эллинам, – то есть всем прочим народам, – безумие». Точно.

Откуда это? Опять, откуда это взяли Христос и его ученики? Намётки, скажете, в Ветхом завете, какие-то были там прообразы. Это мы ищем прообразы. У Давида мы находим что-то в псалмах, у пророков что-то. Простите, что вы, некие намёки, и здесь вдруг категорическое учение. Апостолы на смерть идут, не отрекаются от этого учения, христиане ко львам идут и остаются верными этому учению. Вот так. Вот это да, вот это вероучительные положения.

Я привожу, друзья мои эти вещи, и думаю, что нам надо это иметь в виду. Я не всё перечислил, конечно, далеко не все истины. Вы можете сами, когда вам это потребуется, провести подобный же анализ и сравнение, взяв и другие христианские истины.

Но видите суть в чём вероучительного аргумента? Первое в том, что мы находим такие истины вероучительные, которые неоткуда было взять. Не было их ни в окружающем иудейском мире, ни тем более в языческом. Ни одна из этих идей. А которых мы находили, кажется, некоторое сходство: ну, триады, ну, воплощение богов, ну, воскресение этих богов, смерть и умирание – мы видим: это совсем разные вещи. Христос единожды умер и воскрес. А боги каждый год. Причём, что это? Просто образы, символы умирающей и воскресающей природы, и больше ничего. А посмотрите, какое значение имеет воскресение. Какое значение придаётся в христианстве по сравнению с этими языческими учениями. Это первое.

Второе, на что я хотел обратить внимание, это невыводимость, логическая невыводимость всех этих вероучительных истин из той вероучительной системы, которую мы находим в той же иудейской религии, и тем более в языческих. Или даже в религиозно-философских течениях того времени. Ниоткуда нельзя их было вывести, эти истины, логически развивая. Это очень важно, друзья мои. Неоткуда было вывести. Уж я не говорю о том, что кто это будет выводить: это что, новый платон, или аристотель? Что, Христос был что ли философ? Посмотрите его притчи, какой характер они носят. Это поучения. Это просто мудрец, как сказали бы, моралист. Причём тут философия. Невыводимость, логическая невыводимость истин из каких-либо предпосылок, которые имели место в то время.

И третье. Скажу об интересном явлении. Это, своего рода, безумность христианства, о которой мы встречаем мысль у Тертуллиана. Безумность в каком смысле? Что утверждения такого рода, которые нельзя встроить в какую-то систему мысли. Просто вдруг утверждаются вещи, которых просто не было, и всё. Умная система какая? Которая логически выводит. Это как следствие. Здесь же мы не видим никакой логики, просто утверждение и всё. «Мы проповедуем Христа распятого», и всё. Это ниоткуда не следует, а просто мы проповедуем. Почему? – таков факт. Вы слышите? Таков просто факт, а не потому, что это следствие из каких-то предпосылок. Я обращаю на это внимание.

Кстати, ведь Энгельс по этой причине писал, Энгельс, вы его же знаете, да? Иже не во святых и не отец наш. Что он писал: «Христианство вступило в непримиримое противоречие со всеми окружающими его религиями». Вот вам и вся логика. Говорят: «христианство явилось естественным продуктом развития» – чего? В непримиримое противоречие вступило со всеми системами мысли, которые были в то время. Обращаю, друзья мои, на это внимание.

Если хотите, то можно ещё отметить и другое, что христианство говорит о нетривиальных суждениях. Это как вы хотите, просто у Нильса Бора есть такая терминология, просто для вашего интереса. У него два вида суждений: есть тривиальные, есть не тривиальные суждения. Может, это вам потребуется когда-то. Тривиальные суждения – в которых одно утверждает так, другое утверждает противоположное. Всё понятно: значит, одно из них истинно, другое ложно. Нетривиальные суждения – когда утверждающее и то, и противоположное одинаково истинны. Слышите? Откуда это у него?

У него эта терминология, эта мысль возникла из идеи так называемой квантовой механики, из того, с чем соприкоснулась физика элементарных частиц, когда вошла вглубь познания материи. Помните, мы с вами говорили насчёт электрона. Электрон как: движется? – нет. Не движется? – нет. Так простите, так да или нет? И стоит – нет, и движется – нет. Меняет место – нет. Не меняет место? – нет. А что же «да»? А «да» не могу сказать, у нас понятия нет, что «да». Недаром, когда выступили с идеей квантовой механики, то учёные говорят: что там теория относительности! Теория относительности даже со своей категорией времени – это детская игрушка по сравнению с теми парадоксами, с которыми пришлось встретиться в квантовой механике. Так вот, Нильс Бор и говорит, что есть суждения тривиальные: или «да», или «нет». Есть нетривиальные: и «да», и «нет» оба верны.

В христианстве точно так. Вы знаете, как это здорово! Христианство выступило как раз с утверждением чего? Именно нетривиальных истин. Бог один? – да. У него три ипостаси? – да. Так простите, три или один? Да, и три, и один. Странно, что такое? Кто спасается, праведник? – ну, да. Какой праведник, который всё делает? – нет. Так грешник? – да. Так грешник спасается? – нет. Простите, а кто такой праведник? А, ну-ка, кто такой праведник? И вдруг мы встречаемся с потрясающим утверждением, кто такой праведник. Праведником оказался негодяй, сам сознавший, что он наделал преступления, и что ему Там никогда не быть. Ты меня только, Господи, помяни Там. Вот это праведник, у которого руки по локоть в крови. Это праведник? Это что такое? Вы слышите? Это действительно христианство заявляет о таких вещах, о чём просто в недоумение приходит человек.

Я помню, однажды после выступления на рождественских чтениях вот так на сцене, тут подбежала большая очень группа корреспондентов с этими своими… Я говорю: «Ну, не суйте эти вещи в рот, откушу». Вот, один из вопросов, женщина: дайте, дайте я, дайте, мне надо! И что же такое? Расступились, что тут такое творится? Оказывается: «Ответьте, пожалуйста, я вот приехала, – не помню откуда, с Кавказа, что ли, – там наши афганцы, спросите, пожалуйста, у кого-нибудь. – По-моему, указали на меня, что ли, не помню, – спросите: у нас руки по локоть в крови, мы знаем, что мы погибаем, что нам делать?» Все стоят, замерли. Я говорю: «Передайте, пожалуйста, им: я им завидую, они видят, что у них руки по локоть в крови. Они видят, что они действительно достойны только ада. А я не вижу этого. А я всё-таки ничего, не такой, как прочие человецы. Не как они. У них же руки в крови, а я никого не зарезал, здорово?» Я говорю: «Передайте им, завидую им. Передайте, что первым в рай вошёл разбойник, кающийся от всей души, смирившийся до предела. И если они, действительно, принесут самое искреннее покаяние, и постараются дальше жить насколько возможно по-христиански, они также будут в раю, как и тот разбойник».

Ух, христианство, о чём говорит, подумайте, вот это религия! Найдите такую веру. Это поистине любовь потрясающая. Чем мы спасаемся? Искренним раскаянием, видением своей греховности. Мы её не видим, только. Мы все хороши в своих глазах. «Грешники погибнут, а не я». Вот беда-то.

Так вот, христианство утверждает нетривиальные истины. В этом отношении терминология Нильса Бора, действительно, как подходит нам. Вот видите, говорят: наука и религия. О, мы используем даже науку, по крайней мере, хотя бы словеса научные. Вот, это, я вам скажу, очень важный момент. Итак, это вероучительный аргумент.

Пророческий аргумент истинности христианства

Есть пророческий аргумент. Да, пророчества. Христианство предсказывает целый ряд вещей, о которых можно просто удивляться. Мы не можем представить себе, наша психология другая, но представьте, в то время, во времена Христа вдруг какая-то молоденькая девчонка вдруг говорит: «Отныне ублажат меня все роды». Ну, что скажешь о ней? Господи, глупенькая, наверное, не иначе. Да? Евангелисты записывают в Евангелие эти слова. Записывают их, и во веки веков никогда их не дерзнул изъять. А что мы видим в истории? Действительно, прославлению Богоматери просто равного нет. Выше херувимов и серафимов, выше всех святых. Все христианские народы как Её почитают! Поразительное пророчество. А ведь Евангелие-то написано там же, буквально через полтора десятка лет, в сороковых годах. И вдруг записали это, не побоялись написать об этом, вы подумайте, ну, мало ли что Она сказала! И вдруг не побоялись такие слова написать: а вдруг не будут прославлять? Нет: отныне Меня будут ублажать все народы, говорит. Ясно, что речь идёт не о перечислении народов, вы сами понимаете. Речь идёт о том, что всюду, где будет проповедано Евангелие, там Она будет прославляема. Поразительное пророчество, я вам скажу.

Скажи сейчас, какая-нибудь – что мы сделаем с ней? Скажем хороший анекдот. Вот какая вещь. И это же является исповеданием одной, я бы сказал, из больших истин христианской веры. Записали тут же, не побоялись, не постеснялись, а записали как истину. И пожалуйста вам, две тысячи лет исполняется. Мне кажется, одно это просто поражает.

А о Христе что сказал Симеон Богоприимец? «Он лежит на падение и на восстание многих во Израиле» – и точно. О младенце же говорил-то, а посмотрите, что началось, когда Он вышел на проповедь. Одни с благоговением ходят за Ним, слушают каждое слово, другие ненавидят, собираются вместе, строят планы как убить Его, вы подумайте, какая ненависть лютая! Убить даже, а не что-нибудь. Поэтому Христос сказал: «Меня гнали, и вас будут гнать. Меня слушали, и вас будут слушать». И действительно мы видим в истории, все те, кто проповедовал христианство, наследовали ту же самую участь. Их и слушали, и спасались одни, другие ненавидели и гнали. И так продолжается две тысячи лет.

А пророчество о разрушении Иерусалима, оно же исполнилось вскоре. Евангелия если были написаны от Матфея и не помню, от Луки, или от Марка, ну, в 40-50 годах, когда Христос сказал: «Не останется здесь камня на камне». В 70-м году уже пророчество исполнилось, вы помните, когда при Тите Веспасиане Иерусалим был взят штурмом, и всё действительно было в ужасе, в развалинах. Вот так. Исполнилось буквально через несколько десятков лет прямо на глазах. Так что очень многие, я думаю, евреи тогда поняли, я думаю, многие опомнились. Иосиф Флавий, помните, как он писал о Христе-то уже, и боялся написать, и пишет в тоже время о Христе, о Его страданиях, о Его воскресении, о Его мессианстве: не Он ли был мессия? Слышите? Он же выразил не просто своё личное мнение, а он, я думаю, выразил мнение очень многих. Это же поразительно: камня на камне не останется, и точно. И как Он сказал, скорбь какая будет, какой от начала мира даже не было скорби, в таких сильных словах. И вы знаете, что там было в окружённом Иерусалиме: голод страшный начался, что там творилось, своих детей ели, убивали друг друга, что вы, ужасы творились. Действительно, от начала мира такой скорби не было.

Ну, насчёт того, что восстанут пророки, лжехристы, тут и говорить нечего. ... Господи, это было и будут появляться. Предупреждал Христос, и верно появляется. Кстати, как здорово сказано, опять-таки. Я что хочу сказать.

Вы знаете, наряду с этими аргументами этот пророческий аргумент, он действительно звучит, он прямо говорит, по крайней мере, совсем не просто. Христос это не что-то такое, а посмотрите, подчас какие конкретные даже вещи указывается. А если мы возьмём апостольские послания, которые были написаны тем же Духом Святым, что они пишут о последних временах, как это здорово исполняется. Это просто буквально потрясающее направление и мы видим, как действительно антихристианство наполняет атмосферу жизни современных народов. Вы знаете, что сейчас больше всех на свете гибнет христиан? Это просто страшное, что творится. Почитаешь это, посмотришь, Боже мой, это какой-то кошмар. Даже Ангела Меркель, даже та заявила, что христианство является самой гонимой религией в мире в настоящее время. Ненависть ко Христу осуществляется всеми средствами, в том числе и физическими.

Научно-философский аргумент истинности христианства

Хотите, ещё приведу вам один аргумент. Вы видите, они имеют разную силу, и вы сами понимаете, не каждому подчас предложишь некоторые аргументы в зависимости от его образовательного и интеллектуального уровня. Я хочу поговорить о научно-философском аргументе, если хотите. Почему я такую преамбулу и сделал. А именно.

Какая теория истинна? Та, которая имеет факты, её подтверждающие, и которые могут быть проверены. То есть принцип верифицируемости, такой есть принцип в науке, то есть экспериментальной проверки.

Если посмотреть на христианство с точки зрения истинности теории, посмотреть как на теорию, то первое, что мы видим. Христианство имеет огромнейшее количество фактов, подтверждающих его божественность. Каких? Я вот прежде всего указал на чудеса. Только благодаря им христианство сохранилось в истории. Под чудесами разумею не просто чудеса обычные, не только обычные, под чудесами понимаю всю совокупность сверхъестественных фактов, которые мы встречаем в истории христианства. Их множество. В первом столетии мы видим дары Святого Духа, или как мы говорим чрезвычайные дарования. Мы видим эти чудеса и в последующей истории.

Я вам скажу так. Если бы даже взять и собрать только (а они уже собраны и можно найти), те чудеса, которые связаны с именем святителя Николая, то я вам скажу, это уже море. Скажем, там много сочинительства. Знаете, когда мне такое скажут, вы знаете, что отвечу? «И что, вы считаете всё это сочинительство, и ничего совсем не было? – Было. – Было? Достаточно». То, что было достаточно, в чём и вы как скептики даже не усомнитесь, даже и этого достаточно. Чудеса, связанные со святителем Николаем, они же относятся не только к христианам, кто только не знает его. Это, наверное, представители всех религий, и атеисты, кто только к нему не обращался, и через него скольким Господь даровал спасение в этой жизни от смерти, от несчастий и так далее.

А Ксения Петербуржская? Удивительная, просто, святая. А Иоанн Кронштадтский? Это горы, просто, фактов. Это что такое, всё сочинительство? Да? Что вы! Это факты, или нет? – Факты. Это действительно факты. Можно отрицать всё, что угодно, конечно. Есть, например, в Англии клуб так называемых плоскатиков, то есть которые утверждают, что земля плоская как блин, понятно? Им говорят: посмотрите, вот снимки из космоса. Они говорят: ну, и что снимки из космоса, эта ваша шарообразность получается за счёт аберрации, а всё равно же она плоская. Ну, чем убедишь, если человек не хочет понимать. Чудеса – это факт, и никуда от них не уйдёшь.

Но говорят: ну, хорошо, а как проверить, что действительно? А можно поставить эксперимент? Проверить, что действительно, Бог действует через человека? Мы говорим: ой, с удовольствием. Вы хотите проверить? Ничего не стоит. Начните вести христианскую жизнь. Начните. Если вы, действительно, достигните той чистоты сердца, сердца, а не вот этой внешней воцерковлённости, за которой часто стоит такое фарисейство, такая злоба, такая ненависть к ближним, что хоть помирай. А достигнете, действительно, чистоты сердца, то вы увидите эти благодатные дары Духа Святого.

Христианство проверяемо. Оно указывает все средства к тому, чтобы человек мог это проверить сам на себе, а не на других, и увидеть, что действительно. Что такое дар Святого Духа? Это любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, кротость, воздержание. Помните плоды Духа Святого, о которых пишет апостол Павел? Это же факт, который можно проверить. Но не путём внешнего эксперимента, когда я готов свернуть гору, а у себя с простой мыслишкой справиться не могу, а работой над своей душой. Вот, оказывается, что очень важно. Оказывается, есть возможность. Но эта возможность касается духовной жизни человека, а не каких-то внешних свершений.

Второе, на что хочу обратить внимание с точки зрения научно-философской. Христианство представляет из себя мировоззрение, которое не противоречит ни каким началам человеческой жизни. Оно как раз возвышает человека, это же бесспорно. Это бесспорно же. Такие нравственные посылки, о которых говорит христианство, настолько велики, что, действительно, здесь мы можем увидеть настоящего человека, а не что-нибудь, и не кого-нибудь. Это в высшей степени важно. И христианство при этом не содержит в себе никаких внутренних противоречий, таких противоречий, которых с точки зрения научного подхода являлись бы свидетельством его бессмысленности. Если мы находим нетривиальные суждения, то вы тут ничего не скажете, что это противоречит логике. Да нет же, Бог – один или три лица, здесь нет, это факт, просто констатируется факт. Здесь невозможно подвести никакую логическую систему. То, что Христос распят и есть Спаситель – это просто констатация факта. Понимаете в чём дело? В христианстве нет вот таких утверждений, которые бы… Знаете, когда говорят: внутренние противоречия, которые свидетельствуют о ложности данной системы. Этого нет. Но, это, конечно, отдельный разговор. Я просто в принципе вам говорю, чтобы вы имели в виду, что есть и этот момент, научно-философского подхода к рассмотрению христианства в целом как такового. Ну, хорошо. И тогда я ещё два слова скажу, друзья мои, об очень важном моменте, как и всё, как мне кажется, важно.

О христианстве мы говорим, что оно истинно, допустим. Вот, мы говорили об аргументах. А почему православие? Это о каком христианстве идёт речь? Это когда-то было христианство, а теперь это настолько общее понятие, о котором не знаешь о чём говорить. А почему православные? А с какой стати я должен быть православным? Я христианин, вот и всё вам. Попробую два слова сказать.

Истинность православия

Первое. Я уже много раз говорил: держитесь как за якорь спасения. Мы тем ещё отличаемся от всех христианских направлений, что у нас ещё есть вера в истинность святых отцов, их учения. Как только мы потеряем её, мы растворимся в этом море протестантизма, либерализма, модернизма, как хотите называйте. В чём угодно, католицизма, всего на свете. Только это ещё держит православие и оставляет его православием. Только. И больше ничего. Потому что иначе нет нам возможности сохраниться. Это первое положение. Это очень важно. Этим оно отличается, православие. И вот в связи с этим обращаю ваше внимание.

Есть две стороны христианства, которые мы различаем. Вероучительная и духовно-нравственная сторона. И надо понимать, что вот этот принцип верности отцам одинаково касается как той, так и другой стороны, и той и другой. Я скажу вам так, с чем мы сталкиваемся. В отношении ещё вероучительной ещё соглашаемся, ну, да, здесь Вселенские соборы. Здесь, помню, с лютеранами мы обсуждаем: да, да, мы тоже признаём оросы Вселенских соборов, мы не отрицаем, по крайней мере. Как только касается духовно-нравственной, разводят руками: а что это такое? Ну, мы тоже согласны, что убивать не надо. И сразу знаете, что говорят? Десять заповедей. Я говорю: простите, при чём здесь эти заповеди? Вы почему сразу Ветхий завет? Да христианам стыдно говорить даже об этом. Они в Новом завете почти не упоминаются, потому, что стыдно: «не убивай» сказать христианину! Христианство о другом говорит: «блаженны плачущие», а это что такое? Что это такое? «Блаженны нищие духом»! Как это понять? И есть знаете, в отдельных рукописях стоит не «блаженны нищие духом», а стоит «блаженные нищие», о! Схватились, ура! Вот, оказывается что, говорит о нищих, у которых ничего нет в кармане! И переводы, и целый ряд. Все говорят: «нищие духом», святые отцы пишут «блаженны нищие духом» всё время.

Вопрос о чём идёт? Об основах духовной жизни. И здесь я вам скажу, друзья мои, имейте в виду, самое плачевное состояние. Об основах духовной жизни даже и речи почти нет, ни о каких законах духовной жизни. Никаких собраний, конференций, рассуждений ничего нет. В результате посмотрите, что произошло на Западе.

Я вам уже неоднократно зачитывал, и было бы очень хорошо помнить, что творится с этими католическими святыми. Как оставив, забросив отцов, к чему пришли. К чему дошли они, эти бедные, бедные люди. Тереза из Лизьё, читаю: «Я пришла спасать души, – не душу, а души, – и прежде всего молиться за священников. Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой. – понятно вам: не святой, а великой даже святой, – и Господь открыл мне, что слава моя будет явлена взору. Суть её в том, что я стану великой святой». Или пишет о любви ко Христу: «Это было лобзание любви, я чувствовала себя любимой, и говорила: я люблю Тебя, и вверяю Тебе себя на веки. Не было прошений, ни борьбы, ни жертв». И так далее. «Взглянув друг на друга, мы поняли всё». И так далее. Вы слышите? Романы. Вы думаете, она единичная? Все такие. Духовную жизнь обратили в романы со Христом. Это дойти до такого безумия.

Исаак Сирин пишет: «Как ты пишешь о божественной любви, не искоренив прежде страстей? Любовь – это вершина добродетелей, которая возникает только из полной чистоты сердца, – причём, какой чистоты? – которая смирилась до предела, увидела свою духовность, пришла в состояние смирения. От туда только может возникнуть любовь. А ты что пишешь?» Вы слышите, утрачено это. Я вам скажу, это бедствие ещё похуже, наверное, чем даже утрата подчас даже вероучительных истин. Вот беда, какая.

Православие ещё сохраняет это, сохраняет учение отцов. Но, скажу вам так: вы уже знаете, где мы слышим о духовной жизни? Где мы видим, какая, например, взаимосвязь добродетелей? Какая взаимосвязь страстей? А что это такое? Какие законы духовной жизни, а что это? Вы слышите, самое главное, что, кажется, должно быть, оно расплылось. На один вопрос, когда я попытался очень высокому одному человеку сказать, что с католиками надо бы провести диалог на эту тему, мне был ответ: «Алексей Ильич, вы думаете, что у католиков другая Библия? Та же самая, что и у нас». У меня так руки и упали. У баптистов та же самая, у пятидесятников та же самая, и у крайних самых протестантов, у всех одна и та же библия. В том-то и дело, а чем мы отличаемся-то? В понимании того, о чём говорит Библия, о чём говорит Новый завет. Вы слышите?

Да, Библия-то одна, текст один, а понимание её, увы, сотни. Там, где нет познания своей греховности, познания того, что, действительно, не могу справиться со своими страстями, где нет смирения, там ни о какой любви истинной, божественной и речи не может быть. Западные христиане это давно утратили. Вот почему я православный. Потому, что там это ложь, мечтательность, слышите, мечтательность. Вот почему я православный.

Мы верим Сисою Великому, к которому брат пришёл, и сказал: отче, я имею непрестанную память Божию. А он что ответил? Помните: это не велико. Велико, когда ты увидишь себя ниже всякой твари. Вот это да! Ниже, а не великим святым. Вот о чём забыто. Все святые, подвижники приходили к чему? К тому состоянию, которое исповедал разбойник: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоём». Вот и всё. Ты меня помяни, я там не буду. Пимен Великий так и говорил: «Куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен я». Слышите? Вот почему мы православные. Мы верим в это. И не просто верим, но и видим. Я, конечно, не чувствую, что я буду ввержен туда, куда будет ввержен сатана. И отсюда я понимаю, кто я.

Друзья мои, сейчас все мы с вами находимся в такой жизненной ситуации, когда уже никоим образом не можем себя отделить никакими стенами от окружающего мира. Правда, пытаемся, и особенно пытаются это сделать в тех общинах, которые хотят вести монастырский образ жизни. Но, увы, даже при всём усилии мы не можем окончательно отгородиться от мира. Возникает вопрос: можно ли сейчас это делать? Какова ситуация вокруг нас?

Одна из тех реальностей, которая нам наиболее близка, – то есть вам, слушателям духовной школы, – такова, что мы оказались сейчас в море религиозного плюрализма. Когда-то Петр пробил окно в Европу – это было всего окно. Теперь, – всем известно – кто, – разрушил стену. Теперь просто дом открыт, теперь прошеные и непрошеные гости, заезжие и залётные, наполняют нашу землю.

Мы с вами оказались перед лицом такого множества людей, каждый из которых предлагает нам свои идеалы, нормы жизни, религиозные воззрения, что, пожалуй, предыдущее поколение, – даже мое поколение – не позавидует вам – у нас было проще. Были разные религии, но всё было приглушено. Основная проблема, которая стояла перед нашим поколением – это была проблема религии и атеизма. У вас появилось нечто гораздо большее и сложное.

Это только первая ступень – есть Бог или нет Бога. Хорошо, человек убедился, что есть Бог. А дальше? А кем ему быть? Почему ему нужно быть христианином? А почему не мусульманином? Почему не буддистом или кришнаитом? Сейчас их много – вы лучше меня знаете. Ну, ладно: пройдя сквозь джунгли и дебри этого религиозного леса, он становится христианином: «Я понял: христианство – лучшая религия, правильная». И здесь, к своему изумлению, когда, кажется, он нашёл уже истинное пристанище, пристань спасения, вдруг видит: а христианство – какое? Кем мне быть? Православным, католиком, пятидесятником, лютеранином? Опять – несть числа.

Вот перед какой ситуацией оказалась наша современная молодёжь. Конечно, это всегда было, но степень совсем не та. Если когда-то это было так просто, под сурдинку, то сейчас – с полной силой. Каждый из представителей старых и новых религий, из представителей неправославных конфессий гораздо больше трубит о себе и имеет гораздо больше возможностей, благодаря средствам массовой информации, чем даже мы, православные.

Итак, первое, перед чем мы останавливаемся – перед этим плюрализмом. Попробуем кратко, конспективно пройтись по этой лесенке, которая стоит перед каждым человеком, и посмотреть в самых общих, но принципиальных чертах, почему, всё-таки, человек, если он разумный, должен стать не только христианином, но и православным. Вопрос очень важный.

Напомню, что у нас за дисциплина. Основное богословие имеет своей целью обоснование главных религиозных истин. Конечно, если можно – и не главных, смотря, сколько времени отводится. Главное – это обоснование христианских истин, православных. Здесь тоже целый ступенчатый ряд. Перед чем же мы стоим сейчас?

Первая проблема: самая, кажется, простая для нашего времени, но не столь простая для прежнего поколения: между религией и атеизмом. Приходится встречаться на конференциях значительных с людьми, которые действительно образованные, не по поверхности проскочили, люди учёные, не верхогляды, и приходится сталкиваться всё с тем же вопросом: кто такой Бог, почему вы считаете, что Он есть? Даже: зачем Он нужен? Если есть Бог, то почему Он не выступит с трибуны Объединённых Наций и не объявит о Себе?.. Даже такие вещи предлагаются сейчас.

Что можно сказать по такому вопросу? Это не тонкий вопрос – толстый, с ним проще, всё-таки, но и он сам по себе заслуживает внимания. Это вопрос, на который нельзя дать однозначный ответ: так и только так. Это будут более или менее обоснованные точки зрения, мнения, – привыкайте к этому. Не считайте, что по всем вопросам есть абсолютные решения. Есть много мнений, которые излагают позитивную точку зрения, но в то же время не охватывают всей проблематики данного вопроса.

На что надо обратить внимание, когда ставится вопрос о вере в Бога или в бытие-небытие Бога?

Этот вопрос в наилучшей степени решается с позиции современной главной философской мысли, которую легче всего выразить понятием экзистенциальности . Существование человека, смысл человечности – подумайте, в чём он может быть? Конечно, только в жизни, а в чём же ещё? Если у меня что-то заканчивается: какой смысл моего дела, если, в конечном счёте, я не могу воспользоваться этим, получить плоды своего дела? Смысл жизни может быть только в жизни, ещё никто и никогда не утверждал, что смысл жизни может быть в вечной и окончательной смерти.

А что утверждают атеизм и христианство? Два, взаимоисключающих совершенно, тезиса: христианство говорит: человек, тебя ожидает вечная жизнь, готовься, эта жизнь является условием и средством подготовки к вечности – вот что необходимо для этого сделать, вот необходимо каким быть, чтобы вступить туда.

Что утверждает атеизм? – Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть.

Как, мороз по коже не проходит? Какой ужас! Какой пессимизм, какое отчаяние. Какие обоснования приводятся при этом? Если одно это утверждение заставляет содрогаться душу: избавьте меня от такого мировоззрения! Когда человек заблудился в лесу, ищет путь домой и вдруг, встретив кого-то, спрашивает: «Есть ли отсюда выход?» – А тот говорит: «Нет выхода, и не ищи! Всё, оставайся здесь и устраивайся, как можешь». Поверит ли он ему? Сомнительно. Когда он найдёт другого человека, и тот скажет ему: «Да, есть выход, и я тебе укажу признаки, приметы, по которым ты можешь отсюда выйти». Кому он поверит? Совершенно ясно.

Покуда у человека сохраняется искра искания истины, искра искания смысла жизни, до тех пор он не может психологически принять концепты, утверждающие, что человека как личность, всех людей ожидает вечная смерть.

Я вам указал на одну сторону, психологическую, очень существенную, достаточную для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что здесь ни о каком гадании нет и речи. Ясно, что только при религиозном мировоззрении, которое принимает за свою основу и смысл жизни, и Того, кого мы называем Богом, только при этом условии я могу говорить и о смысле жизни, и о понимании и твёрдой цели жизни, к которой я могу идти.

Поэтому давайте закроем этот вопрос: всё, я верю в Бога. Будем считать, что первую комнату прошли.

Поверив в Бога, я вхожу во вторую – кому же верить? Народа полно, и каждый кричит: я есть истина. Вот задача: и мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи, – кого только нет. Один журналист как-то взялся считать религии в мире: насчитал тысячу, не меньше. Не знаю, я никогда не считал. Тут непростая вещь: по какой классификации распределять. Ну, пусть тысяча, неважно. Думаю, меньше, значительно меньше. Обычно это разветвления от религий, а, как правило, эти ответвления составляют всю суть этого корня: ответвлений множество, а корень, суть сохраняется.

Если вы займётесь сравнительно-историческим и сравнительно-богословским анализом религий в их вариациях, то сведёте их к весьма немногим. Это христианство, ислам, иудаизм, индуизм – он очень многообразен, конечно, но сохраняет одну идею, которая налагает печать на все эти варианты, – это китайские религии; может быть, можно выделить в отдельную категорию шаманские, магические религии, которые имеют своеобразие по существу. Но дело не в этом, мы видим, что их много.

Христианский проповедник стоит среди других. А я ищу: кто прав, кто виноват. Есть тут два подхода (их может быть больше): один из этих путей, который даст человеку возможность выбрать, убедиться и понять, что христианство есть правильная религия, истинная – то есть то, что она утверждает, объективно соответствует человеческой природе, исканиям, пониманию смысла жизни.

Есть метод сравнительно-богословского анализа – довольно долгий путь, тут важно хорошо изучить каждую религию. Отец Серафим (Роуз) прошёл этим путём – надеюсь, вы его читали, замечательный человек нашего времени, замечательный подвижник, редчайший человек. Из состояния неверия, агностицизма он пришёл к христианству, а затем к Православию. Но далеко не каждый может пройти этим путём – требуется много времени, сил, способностей для того, чтобы изучить всё это, – а тем более изучить в подлинниках, как это пытался сделать отец Серафим, он и языки учил. Окунувшись туда, нескоро и вылезешь, можно и запутаться. Но этот метод вполне реальный, этот метод научный, он приемлем.

Зацепка вот в чём состоит: каждая религия, в конце концов, обращена к человеку, ему она утверждает, что такова истина. Существо каждой религии, всех религий, даже всех мировоззрений заключается в идее спасения. Все религии и мировоззрения утверждают одну простую вещь: то, что сейчас есть, – меня не устраивает. Даже если меня лично устраивает – не устраивает множество людей, они ищут чего-то другого, большего, стремятся куда-то.

Настоящее положение вещей никого не устраивает. Студенты вечно ругают ректора, профессоров, администрацию – не было и не будет ни одного института или университета, где бы этого не было. Всегда всё не так. Проходит время, говорят: эх, золотые годы были!.. Деревяшка в золото обращается.

Итак, существо каждой религии – идея спасения. Христианство, в отличие от всех иных религий, утверждает нечто, что другие религии просто не знают, даже с негодованием отвергают это. Это утверждение – понятие греха.

Все религии, мировоззрения, даже идеологии говорят о грехе. Называется это по-разному, но это неважно. Христианство утверждает, что то состояние, в котором мы с вами находимся: в котором родились, растём, воспитываемся, мужаем, развлекаемся, учимся, делаем открытия и так далее, – это состояние глубокой болезни, глубокого повреждения. Мы больны. Речь не о гриппе или бронхите, не о психическом заболевании, но мы больны. Наше состояние человеческое нынешнее – это ненормальное состояние, глубочайшее отступление от нормы.

В чём эта ненормальность? Произошло какое-то странное, трагическое расщепление единого человеческого существа на противоборствующие (очень часто), автономно существующие ум, сердце и тело. Щука, рак да лебедь. Какой абсурд! Все возмущаются: «Я ненормальный?! Вокруг меня – может быть, но не я!» Вот это ощущение своей цельности, своей здравости – это глубочайшее чувство, присущее каждому человеку.

Христианство говорит, что вот здесь-то и заключён тот корень, тот источник, из-за которого человеческая жизнь как индивидуально, так и во всечеловеческом плане развивается таким образом, что мы приходим к одной трагедии за другой. Особенно яркой иллюстрацией является, конечно, человечество в целом.

Другие религии не признают этого, отвергают: да, человек – это семечко, но здоровое, оно может нормально развиваться, может ненормально – верно. Это развитие может быть обусловлено социальной средой, экономическими, психологическими факторами, поэтому человек может быть хорошим или плохим, но сам человек по своей природе – это то, что и есть. Вот есть – и есть. Это главный тезис нехристианского сознания, не только нерелигиозного, – там и говорить нечего, там – «человек – это звучит гордо».

Только христианство говорит, что наше состояние – это состояние глубокой повреждённости, причём такой повреждённости, что никто в индивидуальном, личном плане сам не может исцелить её. На этом утверждении строится величайший христианский догмат – догмат о Христе как Спасителе. Вот это понимание греха и Христос – вот тот водораздел, который отделяет христианство от всех прочих религий. Здесь мы можем увидеть: какая сторона ошибается, а какая права.

Я попытаюсь сейчас показать, что христианство верно говорит, что есть такой грех, что действительно мы ненормальны, больны, и поэтому нужен Бог, Спаситель, – и если это так, то христианство право, а не какие-то другие религии.

Давайте обратимся с вами к истории человечества, посмотрим, чем оно, человечество, живёт всю историю, доступную нашему взору, какими целями? Конечно же, все хотят построить Царство Божье на земле, построить рай. Все понимают, что невозможен этот рай, это царство без элементарных вещей: без мира (война – это ад); без справедливости, – само собой понятно, иначе какое же это царство без справедливости? – без уважения друг к другу. Невозможно. Все прекрасно понимают, что без этих основополагающих нравственных ценностей, без их осуществления невозможно достичь человечеству никакого благоденствия на земле. Всем понятно? – Всем. Все умные люди? – Все умные. Что мы делаем всю историю человечества? – Эрих Фромм хорошо сказал: «История человечества наполнена кровью». Точно.

Военные историки лучше всех могли бы нам проиллюстрировать, чем наполнена эта история: войны, кровопролития, насилие, жестокости, – всё то, что противоречит той идее, той цели, мысли, к которой, кажется, направлены все: когда же оно, царство, будет? Всё делается точно наоборот.

ХХ век – век такого гуманизма, которого сами гуманисты не предполагали, не могли ждать. Всё, кажется, – мы дошли уже до верха человеческого совершенства. И показали этот верх. Если бы предыдущее человечество могло посмотреть на то, что произошло в ХХ веке, так они бы содрогнулись, наверно. Каковы масштабы всего: и количественные, и качественные той несправедливости, той жестокости, того обмана, – политика стала обманом, – который творится в мире.

Может так себя вести умное существо? Это ум? Когда он режет и губит себя? Если бы человечество действительно было умно, здраво, разумно – сделали бы всё возможное, чтобы никогда никаких войн не было. Уничтожить всякую ловушку, всякую зацепку для несправедливости. История опровергает наш ум, издевается над ним, иронизирует: посмотрите, люди, вы – умные? Здравые? Вы не душевнобольные, поэтому вы творите хуже и больше, чем в сумасшедших домах.

Это очень сильный факт, от которого никто и никуда уйти не может. Он показывает, что не единицы какие-то в человечестве заблуждаются – нет, это массовое сумасшествие, это всечеловеческая ненормальность.

Если мы обратимся в плане личном, если у человека хватит честности к себе обратиться, взять зеркало и посмотреть на себя – правда, на себя очень трудно смотреть. Давайте на соседа посмотрим – вот тут легко, тут такой простор! Красота, просто замечательно – вокруг меня я вижу: все нехороши, от верху до низу, один я хороший!

Недаром апостол Павел сказал золотые слова: «Бедный я человек, я делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу». Каждый, кто хоть немножко соприкоснётся с самим собой, увидит, что такое – действие страсти. Я знаю, что это плохо – и делаю. А что ж ты, голубчик, делаешь? Зачем же ты отрезаешь себе что-то, рубишь себя, колешь? Ты же знаешь – это вредно, это плохо – плохо тебе, плохо другим.

Что показывает личный опыт? Действительно, мы находимся в каком-то порабощении. Здесь, в глубине души, каждый человек увидит, что с ним происходит и что он делает. Если человек внимательно присмотрится к себе, то увидит, что не вокруг меня все плохие, а я плохой. Как при этом психология человека может меняться? Обратите внимание: святые отцы, подвижники, те, которые приобрели особые дарования Духа Святого, очистились, – в святцах у нас много мучеников и других, которые не достигали этой степени обожения, – которые стяжали Духа Святого, – к чему они приходили? Они видели всех лучше себя. А себя – худшими всех. Парадоксальная вещь. Странно: они, которые боялись даже в мыслях согрешить, – и вдруг заявляют, что они хуже, грешнее всех.

Что это – лицемерие какое-то? Смиренничание какое-то противное? Да избавит Бог. Даже мы, грешные, начнём плеваться, если увидим, что человек начнёт смиренничать, да и самому себе противно станет. А здесь люди, которые даже в мыслях боялись допустить ложь, не могли такого говорить. Когда Пимен Великий говорил, что, «поверьте, братие, куда будет ввержен сатана, туда буду ввержен и я», – не лицемерил он, а говорил от всей сути своей души, говорил то, что действительно он видел.

Когда Сисой Великий умирал, а его лицо просветилось как солнце, на него невозможно смотреть было, а он умолял Бога дать ему хоть немного времени на покаяние. Поразительно. Не лицемерил человек, а говорил от всей души.

Что ж это такое с человеком происходит? Мы, кажется, переполнены всякой грязью, но чувствуем себя хорошими людьми. Я – хороший человек, если делаю что-то плохо, то только по той причине, что виноват он, виновата она, они – все вокруг виноваты, один я хороший. Тут святые говорят: никто не виноват – я виноват. Даже виноват в том, что он, кажется, не делал: по моей небрежности, по моему отсутствию молитвы, по моим грехам эта духовная атмосфера устанавливается, что даже люди другие впадают в согрешения. Поразительно.

На что я обращаю внимание: человек в своём настоящем состоянии глубоко повреждён, это повреждение, к сожалению, мы не видим. Самая страшная слепота в нас – это невидение своей болезни. Самая страшная болезнь – когда человек не видит своей болезни. Когда человек увидит – он идёт лечиться, он идёт к врачам, ищет помощи: помогите мне! А когда я вижу себя здоровым? – Я вас отправлю туда.

Вот, на что указывает христианство. Вот корень этой повреждённости в нас, а что она есть, эта повреждённость, – об этом со всей силой и яркостью свидетельствуют как история человечества, так и история жизни каждого человека в отдельности.

Утверждение христианства о повреждённости нашей природы является не какой-то метафизической истиной – философ где-то там из пальца высосал, – нет, это объективное доказательство. Об этом говорит только христианство. Оно указывает причину: не вне нас – мы всегда ищет причину: дурные политики, дурные цари и вельможи, дурные патриархи и епископы – все дурные. Забыли только слона – свою собственную душу.

Христианские истины выражают, отражают подлинное состояние человека. Констатация одного этого факта, этого утверждения христианства уже показывает мне, к какой религии я должен обратиться. К той, которая вскрывает мои болезни и указывает средства их излечения. А не к той, которая замазывает их, говорит: ничего подобного, всё здраво и хорошо, вам нечего лечиться. Только создать лучшие условия: экономические, социальные, политические, культурные, и всё будет о’кей: завтра помрёте, вас отнесём на кладбище. Вот аргумент, почему я должен избрать христианство, а не другие религии.

Итак, мы с вами прошли две ступени: религия и атеизм. Там бессмыслица – а здесь смысл. Христианство: здесь прямо говорится, что у человека есть и с чем надо бороться, предлагаются средства. Другие религии в лучшем случае предлагают этику, а правильно кем-то сказано: этика – это гигиена, а не терапия души. Терапия – это аскетика.

Знаете, что самое главное для врача? – Найти болезнь и её причину. До тех пор, пока мы не выявили надлежащую причину болезни и саму болезнь, мы не можем применить никаких правильных средств. Христианство указывает на основу болезни, указывает пути её исцеления, поэтому я выбираю христианство, а не те религии, которые льстят моему самолюбию, говорят: ты хорош, лучше всех на свете.

Ну, хорошо, дошли до христианства. Входим в следующую комнату, а там опять полно. Вот искушение: католик кричит: самая лучшая вера! Лучшая в мире, если не веришь, – посмотри, сколько за мной стоит. А вон православные, видишь, сколько стоит? Всего сто семьдесят миллионов каких-то. Протестанты – 350 миллионов. А нас, католиков, миллиард сорок пять миллионов. Уже это является сильнейшим доказательством, что мы и есть – истиннейшее христианство. Кто-то говорит, что истина не в количестве, но, в общем-то, ситуация серьёзная.

Где же оно, истинное христианство? Здесь тоже есть несколько методов анализа. В нашем академическом богословии – я учился в семинарии, в академии, так же, как вы, – нам всегда предлагали метод сравнительного изучения догматических систем: католицизма, протестантизма и Православия. Это метод, заслуживающий внимания, доверия, но мне он представляется недостаточно хорошим и точным.

Возьмите то, о чём мы с католиком спорим, ну, вот примат Папы возьмите. Мы собрались, православные, и говорим: да-да, это никуда не годится. А вы попробуйте, когда перед вами сидят католические богословы, – там дискуссии вести посложнее. Там просто так вы не закидаете шапками, а надо говорить по существу: надо хорошо знать историю, фактическую сторону. Этот примат является действительно выражением христианского сознания или это болезнь, которая возникла на древе христианства?

Филиокве – действительно отражает веру Церкви, является допустимым вариантом веры или это есть ложь? То же касательно и всех прочих догматических католических утверждений, отличающих его от Православия, – то же чистилище, непорочное зачатие и прочее.

Не так всё просто. Мы не раз проводили такие встречи: Русская Православная Церковь долгое время вела диалог с католиками, я во многих заседаниях этих участвовал, причём со стороны Римской Католической Церкви всегда была делегация Ватикана. Не какой-либо Поместной, национальной, – Французской, Немецкой, Итальянской, – нет-нет, именно Ватикан.

Для человека, не имеющего хорошего образования, достаточных познаний, трудно будет разобраться, кто прав, кто виноват. Там используются подчас такие психологические сильные методы, что вы себе и представить не можете.

Вот я в Ватикане. Мне иезуит, не моргнув глазом, говорит: «Папа? Ой, такая чепуха этот примат Папы, такая чушь! Что вы! Это всё равно, что ваш патриарх!» – говорят так в тех случаях, когда чувствуют, что доказать очень трудно. Вот такая атмосфера.

Поэтому сравнительный метод догматических исследований очень непрост. Особенно, когда вы будете поставлены перед лицом людей, не только знающих, но и – назовём старым русским словом, – хитроумных. Сама наша русская история порой показывает, как люди, недостаточно знакомые с Православием, не утверждённые в нём, спотыкались и даже переходили в католичество. Если не переходили, то очень симпатизировали. Возьмите хотя бы книгу Владимира Соловьёва: «Россия и Вселенская Церковь» – прочитает человек так и неизвестно, что начнёт думать. Не побежит ли к Папе Римскому. Казалось бы: Соловьёв – сильнейший мыслитель, талантливейший, образованнейший человек, а посмотрите, что только писал.

Сравнительный метод страдает вот этим изъяном: он требует очень тщательного, хорошего изучения, хороших познаний, прежде чем человек сможет сам не поверить кому-то, каким-то профессорам и прочее, а убедиться: да, здесь я вижу – ошибаются, заблуждаются.

Есть другой вариант, другой путь, который однозначно говорит о том, что католицизм – это действительно религия заблуждения. Неправ католицизм, ведёт человека не туда. Этот метод – исследование, изучение католической духовности и её сопоставление с православной духовностью. Здесь со всей яркостью, подчас убийственной, обнаруживается всё безумие, выражаясь аскетическим языком, вся прЕлестность (не прелЕстность) католической духовности, которая чревата колоссальными повреждениями для человека, вставшего на этот путь жизни.

Я часто читаю общественные лекции, и туда приходят разные люди: ну, кто придёт – тот придёт. И там иногда задают вопрос: чем отличается католичество, как узнать, что оно неверно? И я убеждался, что достаточно привести несколько высказываний католических мистиков, несколько фактов, то сразу говорят: спасибо, нам всё ясно.

Действительно: по святым оценивается Церковь. Скажите мне – кто ваши святые, и я скажу вам – кто ваша Церковь. Святые – это идеал, это норма жизни, на которую мы должны ориентироваться. Это не чин и не звание, а норма жизни. Это те люди, которые осуществили и показали, что разумеется под святостью в данной Церкви.

Буду краток: здесь факты вопиющие, мы можем показать их. Возьмите, например, книжонку: «Откровения блаженной Анжелы». Есть ли в библиотеке? А то надо – стоит просветить учащихся. Возьмите эту книжонку: что там творится с этой блаженной Анжелой! До каких вещей она доходит, какие диалоги ведёт с Христом и со Святым Духом! В какой любви ей объясняются эти Лица Святой Троицы! «Любим мы и апостолов, и всех, но никого не любим, как тебя! Были и в апостолах, и во всех, но не так, как в тебе».

И видит она себя во мраке Святой Троицы, в самой середине. Чего там только нет: то она видит себя припавшей к ребру Христову и пьющей кровь Его; когда отходит Христос, она начинает вопить и кричать, её другие монахини хватают за руки, за ноги, уносят из костёла – срам! Монахиня – а вопит: «Куда Ты ушёл, Христе, когда я ещё не насладилась с Тобой!» Ужасы какие!

У Алексея Федоровича Лосева есть блестящая страница, где он подводит итог своего изучения – собственно, он специально не изучал, – даёт свой итоговый взгляд на католическую мистику. Замечательные, сильные строки, где он противопоставляет строгую московско-византийскую духовность католической сладостности, выражусь современным языком, сексуальности.

Возьмите только эту великую Терезу – что там происходит. Есть интересная книжка Дмитрия Мережковского «Испанские мистики», я бы советовал вам посмотреть, там есть много чепухи, конечно, но что же делать. А многие факты, которые он там сообщает из жизни католических святых, они просто поразительны. Когда Христос является к Терезе и говорит, после многих явлений: «До этого Я был Бог твой, отныне Я и супруг твой». А Тереза закатывает глаза и падает в обморок от восторга.

Знаете ли, это какой-то кошмар и мороз по коже, когда она восклицает: «О, Бог мой, супруг мой!» – что это такое? Когда она о Христе говорит: «возлюбленный», зовёт пронзительным свистом, что не услышать этого невозможно, и «душа моя изнемогает от желания», – не знаешь, куда и деваться. Когда она, игуменья Тереза любит петь и плясать с кастаньетами – я обращаюсь к нашему игумену: вы почему отстаёте, в конце концов?

Этих фактов множество. Эта великая Тереза Папой Павлом VI возведена в достоинство Учителя Церкви. Учитель Церкви – это высшая ступень канонизации в Католической Церкви. То есть она равна Василию Великому, Иоанну Златоусту, Григорию Богослову – тем, кого мы называем великими.

Такая же Катарина Сиенская, ей 20 лет, она чувствует, что с ней должно что-то произойти, ходит по садовой дорожке, часами разговаривает с Иисусом, который объясняет и толкует ей Псалтирь и прочие вещи. Что бы мы сделали с этой бедной девушкой, которая одна ходит и часами разговаривает с Иисусом? Которая непрестанно творит молитву… Вы, небось, думаете, молитву Иисусову? – Отсталые люди! Есть, оказывается, молитва получше, учитесь у великой Катарины – тоже Учитель Церкви, тоже возведённая Павлом VI в это достоинство: «Соединись со мною браком в вере». Больше ничего не нужно.

Когда посмотришь на вот этих святых – чем они живут, – то сразу поймёшь, с какой религией мы соприкасаемся. Папа Иоанн Павел II возвёл в достоинство Учителя Церкви Терезу Маленькую. Француженку, потому что, когда он был в Париже в предыдущем году, молодёжь кричала: «Терезу, Терезу!» Всё, в следующем году он возводит её в Учители Церкви. Кого? – От роду 22 года прожила. Чем занималась? – Украшала цветочками младенца Иисуса, и она его любила больше всех на свете – этим она прославилась. А уж какие перлы есть в её книге: является ей Иисус-младенец: «Мы посмотрели с Ним друг на друга и всё поняли».

Вы подумайте, как прав был тот помещик, о котором пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), который увидел в руках своей дочери книжку «Подражание Христу» Фомы Кемпийского, вырвал у неё из рук и сказал: «Прекрати играть с Богом романы!» Неосуществлённые природные склонности суррогатом могут проявлять себя, боком выходить. Вот это выхождение боком и проявляется там.

Католическая мистика – это громадная тема, тут можно говорить много и долго. Когда мы соприкоснёмся с католической духовностью и с православной, то нужно быть или человеком, ничего не понимающим или не желающим видеть, чтобы не отшатнуться в ужасе от этой католической мистики.

Я иногда лезу на рожон – такое свойство натуры, – я пытался на русско-католических диалогах иногда проделывать такие штуки. В Минске 2 года тому назад я специально в свой доклад вставил резкую цитату из святителя Игнатия (Брянчанинова), где он называет этих католических святых сумасшедшими, ни больше ни меньше. Делегацию возглавлял кардинал, всё, как положено, – епископы, богословы. Я думал, сейчас возбудятся и набросятся на меня, а мне только этого и нужно. И что думаете? Я был поражён: о чём только ни спорили – уходят от этого вопроса.

И я понял – они погрешают против истины. Видя ложь этого, не могут на это ответить, понимают, что это прелесть, и уходят от этого. А это уже беда, это сознательный шаг, не просто заблуждение, каждый из нас может ошибаться. Это то, что касается католицизма.

С протестантизмом, мне кажется, ещё проще, тут достаточно догматики, не переходя к мистике. Достаточно одного утверждения, одной мысли, чтобы сразу увидеть, что такое протестантизм: «верующему грех не вменяется в грех». Я всегда кричу: всё, перехожу в протестантизм. Какая красота! Человек спасается только верой. Когда им говоришь: ну, простите: и бесы же веруют и трепещут, пишет ведь апостол об этом. Что же вы говорите?

Тут вопрос, который они перепутали. Они десятый этаж назвали первым или наоборот. Зашли в первый и кричат: мы уже на десятом, а на самом деле еще на бренной земле. Они забыли, какая вера спасает человека. Не вера в то, что Христос две тысячи лет назад пришёл и всё сделал за нас, и теперь, если я верую, то грех мне автоматически не вменяется. Перепутали.

Православие заявляет решительно: да, спасает человека вера, но какая? Не вера умовая, как говорит святитель Феофан, не вера в то, что что-то было или есть, или будет, а это то состояние человека, которое приобретается правильной, – я подчёркиваю, – христианской жизнью, благодаря которой человек убеждается, что ни одну страсть он не может искоренить в себе сам. С Богом можно, сам – не может.

Основополагающая христианская истина – синергия. Не идея предопределения, когда Бог всё творит, – что хочет, то и делает. Не пелагианство человеческое, когда я могу всё делать. Синергия: нормальное человеческое состояние – это со-божество, богочеловечество – вот нормальное состояние. С Богом я побеждаю, без Бога – ничего не могу сделать.

Вот когда человек эту истину увидит, тогда и начинается у него спасительная вера. Только когда я тону – мне нужен Спаситель, а когда я на берегу – мне никого не надо. Православная – правильная христианская – жизнь обнаруживает, показывает человеку те болезни, которые в каждом из нас присутствуют. Показывает, что сам он, без Бога, не может их исцелить. Видя себя тонущим, он обращается ко Христу. Христос приходит, помогает ему – вот откуда начинается живая спасительная вера. Так для человека начинается христианство уже, а не просто религия, не просто вера в Бога.

Я вам сказал всё, больше ничего не знаю. Спасибо.

Вопросы аудитории:

– Замечательный вопрос, я радуюсь, что здесь такая атмосфера. Мой духовный отец, игумен Никон (Воробьёв), надписал мне первый том в свое время: «Сейчас, в наше время, когда оскудели такие духовные наставники, которые видели душу человека и могли без слов сказать то, что нужно человеку, нет лучшего духовного руководителя, чем творения святителя Игнатия (Брянчанинова). Он переложил древних отцов применительно (как важно!) для нашего времени, для нашего состояния, для нашего понимания. Поэтому его сочинениями руководствуйся, их изучай». Вот, что он написал мне.

Спасибо за этот вопрос, я действительно считаю, что святитель Игнатий – бесценное сокровище для нашего времени. Спасибо вам за издание его, жду, когда письма выйдут.

– Католическая духовность и православная: Вы говорили про этот метод сравнения, но ведь и у православных, у святителя Димитрия Ростовского, тоже есть всякие перегибы, апокрифы просто… Или цензуру какую-то нужно вводить?

– Правильный вопрос, очень верный. Относительно житий Димитрия Ростовского: не секрет, – и вы будете учиться, и узнаете более подробно, – что святитель Димитрий, к сожалению, брал католические материалы и без достаточной цензуры, некритически их использовал.

Эпоха Димитрия Ростовского – это была эпоха засилья католического. Киево-Могилянская академия – начало XVII века, Московская духовная академия – конец XVII века – посмотрите, что там было. Вы даже не представляете, под каким сильнейшим влиянием – католическим, а затем и протестантским, – развивалась вся наша богословская мысль, наши духовные заведения. Почему они носят такой схоластический характер? Школы должны быть все в монастыре, сквозь монастырь пройти, чтобы хоть немного познакомиться с духовной жизнью, а не заниматься только этой внешней, умовой деятельностью, умовой практикой.

Поэтому, действительно, Димитрий Ростовский некритически использовал католические материалы, но если бы католики сейчас на это указали, то я бы ответил, что мы от этих вещей сейчас открещиваемся, а вы открещиваетесь от того, что делала Тереза или нет? А я – нет, не принимаю. Если говорят, что Матронушка сказала, что причастие надо выплюнуть, чтобы бес вышел, – я думаю, что каждый скажет: извините, нет, – это или фальшь, или ей приписали, или с ней что-то не так, если не приписали. Вот так мы скажем. Для нас истина дороже всего, а там нет.

Относительно этого отец Серафим (Роуз) хорошо писал, что все, к сожалению, католические источники житийные, агиографические оказались крайне повреждёнными и испорченными, которые после XI столетия. Мы скажем: и у нас есть сумасшедшие, которые мнят себя и Святой Троицей, но мы их называем сумасшедшими, а вы – Учителем Церкви. Вот в чём разница между нами и ими.

– Есть много религий, Вы сказали, что главное отличие христианства – это понятие о грехе…

– Речь идёт, конечно же, о первородном грехе, да.

– А вот в буддизме восьмеричный путь, очищение – у них основное остаётся? Ты здоров – только очистись?..

– Да, у них такие иллюзии присутствуют, их надо отбросить. В веданте, этой основной ортодоксальной системе вишнуизма, когда ученик достигает уже достаточной меры духовного развития, приходит к нему учитель и говорит: ты – брахман. Тот слушает, несколько лет потом ходит, возвращается к учителю: да, я – брахман. Правда, здорово? Чувствуете, какой корень лежит там? – Будете, как боги. Вот куда ведёт путь буддистского, индуистского аскетизма: к культу своего Я, культу гордыни.

А если бы вы почитали строки, как Будда о самом себе пишет: учитесь у меня, у меня не было учителя, я сам себе учитель, я сам всего достиг, я сам всё понял, я – он. Достаточно одной такой фразы, чтобы мы с вами могли сказать бесстрастно, без всякого осуждения о его духовном состоянии.

– Вы согласны с утверждением, что в русском человеке, в русском народе генетически заложена православная вера?

– Тут надо расшифровывать, что значит «генетически заложено». Я бы иначе выразился: русский человек по своей природе наиболее соответствует усвоению православной веры. Каждый народ подобен своей породе цветов, например, животных, птиц, чего угодно. Каждый народ обладает своей спецификой, своей особенностью. У русского народа, даже шире – у славян – природа, наиболее соответствующая глубокому восприятию христианства.

Христос рождается среди еврейского народа. Кто Он, Христос? – Спаситель. Если перевести на медицинский язык – величайший Врач. А куда приходит величайший Врач? Когда кто обрезал пальчик – он пососёт и выплюнет. Когда голова очень болит – он пойдёт к медсестре, таблетку взять. Когда аппендикс воспалился – нужно к хирургу идти, операция простая. Когда с сердцем что-то: ой, нужен консилиум. Чем сложнее болезнь, тем более высокого уровня знаний, специализации, опыта требуется врач. Христос пришёл туда – это является очевидным фактом, что там оказалось наиболее больное место в человечестве. Он есть Любовь, а мать к кому проявляет больше внимания? К больному ребёнку, совершенно очевидно.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) высказывает интереснейшую мысль, которая для нас приобретает всё большую значимость: антихрист должен родиться в России. Значит, здесь народ наиболее восприимчив к правильному отношению к Богу, наиболее здоровый дух, целостность. Антихрист по своей функции должен делать прямо противоположное тому, что делал Христос. Вот эта мысль, что антихрист должен родиться в России, мне как-то близка. Ибо здесь надо разрушить самое святое, как там исцелить самое больное. Итак, будем ждать царя в России. Только будьте осторожны, чтобы не ошибиться.

– Где-то в 60-70 годы, когда мне приходилось работать в Латинской Америке, я наблюдал там элементы раскола среди высшего католического духовенства – у них же ровная, единая Церковь. Приходилось встречаться с епископами католическими, чтобы понять сущность их воззрений. И один из основных постулатов, на который они указывали, была попытка конвергировать, свести вместе учение о социализме и учение христианское. Выбирая из Евангелия очень многие положения, они их сопоставляли с социалистической доктриной, говоря, что это одно и то же. Правомерны ли были такие воззрения прелатов или это была очередная мистика и заблуждение?

– Вы говорите о вещах, которые и сейчас, и тогда именуются «теологией освобождения», «теологией революции». Это идея очень старая, которая свои корни имеет в идее хилиазма. Хилиазм (от слова хилио – тысячелетие) – это такое значительное верование, которое возникло ещё в среде первых христиан, в связи с апокалипсическими чаяниями, что Христос придёт и устроит тысячелетнее царство на земле. Это благоденствие будет не обязательно тысячу астрономических лет, может, и десять или сто тысяч, сколько угодно.

Идея такова, что Христос является не Тем, который пришёл исцелить человека от всех духовных, душевных и, естественно, затем телесных страстей и самой смерти, а Тем, который принёс новую идеологию, дал новую мораль, новые принципы, благодаря которым мы можем здесь, на земле, устроить Царство Божие.

Вот эта идея Царства Божия на земле в том состоянии, в котором мы находимся, – хоть это будут, конечно, и праведники, – но здесь, в этом бренном теле, устроить Царство Божие. Вот в чём заключается социалистическая идея. Она очень живуча. В нашем русском богословии, например, у Владимира Соловьёва она очень сильно развивается. У протоиерея Павла Светлова, это профессор Киевской академии, университета, у него есть даже целое исследование на эту тему, где он пытается защитить эту идею.

В Латинской Америке, как вы знаете, это люди, которые ориентированы, при всём их католическом мировоззрении, именно на эту жизнь, прежде всего. Об этом лучше всего свидетельствует, когда у них происходят футбольные и прочие сражения: тут и Бог, и никто не нужен: только кто победит – и всё! Это народ горячий, который охвачен земными и только земными интересами. Какие-то духовности, какое-то смирение, кротость, любовь, какое-то молчание, внутренние радость и переживание – о чём вы говорите? Какое-то «Царство Божие внутрь вас есть» – это невозможно.

Хорошие богословы – искусные люди. Нужно вам – они докажут, что слон произошёл из гвоздя. На то их и учат всё-таки. А здесь тем более было просто показать, что только путём освобождения, включая революцию, включая насилия, убийство и кровь, можно создать общество справедливости на земле. Забыли, что источник несправедливости не вне нас находится, а в моей душе. Во всех этих революциях тирана сменяет тот, кто сам хочет быть тираном. И начинает сам быть таковым – почти без исключений.

У Шафаревича так великолепно показано в его книге о социализме это явление, прекрасный материал, иллюстрирующий данную идею. Все эти восстания, революции происходят вовсе не из глубокой идеи мира, справедливости и любви, а из зависти, ненависти и желания самому стать таким же богатым, самому приобрести власть. Сердце, которое не очищено от страстей, оно обязательно придёт к этому, получив власть. Вот нормальный человек, и вдруг ему дают лычку – ефрейтор: всё, был человек – стал скотина. Нельзя повысить человека – начинает с ума сходить, он же поднялся на одну ступень.

Богословы революции и освобождения забыли о цели христианства. Забыли о великой истине, что дух творит себе формы. Неочищенное сердце, то, в котором не побеждены страсти, оно не может сотворить ни справедливости, ни мира.

– Можно ли назвать монашество особым путём, ведь много святых, но мы только монахов называем преподобными?..

– Это глубокое заблуждение, когда думают, что христианство только для монахов. Все заповеди даны для всех христиан. Монах или мирянин, патриарх или диакон – заповеди одни и те же. Отличаются монашество от немонашества условиями жизни, которые человек принимает для лучшего осуществления заповедей. Монашество – это особые условия жизни, когда монахи отрекаются от некоторых вещей, чтобы освободить себе больше времени, больше души для правильного, более точного исполнения заповедей Евангелия.

Ведь когда удобнее помолиться? Когда вокруг столько суеты у мирского человека – монаху удобнее. Вот монахи и освобождают себя, насколько возможно, от лишнего. Эти лучшие условия позволяют человеку достигать большего очищения души. Того, что на аскетическом языке называется – достичь христианского совершенства, достичь бесстрастия.

Только этим монашество и отличается, почему и именуются преподобными – там, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), оранжерея. Монашество – это оранжерея, в которой можно вырастить великолепные цветы, которые в обычной среде не вырастишь. Потому и преподобные. А здесь – праведные. А кто выше? К кому был послан Макарий Великий? – К двум женщинам, замужним, поучиться. К кому Антоний Великий был послан? – К сапожнику. И в том, и в другом случае оба ушли с великим назиданием.

Какой вывод делают все древние отцы? Оказывается, мерой смирения измеряется благодать, а не мерою подвигов. Почему их Бог послал туда: к этим жёнам, к сапожнику? Потому что у них возникала мысль, что они – подвижники. А там, в миру?.. Вот эти мысли, эти тени появлялись в их душе, и Господь послал и научил их, и для них это явилось прекрасным средством для более высокого духовного развития. Все должны исполнять, а не только одни монахи. Это большая беда, когда думают, что только монахам надо молиться, трудиться, а другим ничего не надо. Это полное искажение христианства.

– Мы сейчас издаём «Жития святых» архиепископа Филарета (Гумилёвского) – каково Ваше отношение к этому автору?

– К нему самое положительное отношение, а вот Димитрия Ростовского – его надо бы переложить.

Фото Владимира Ходакова

Аудио предоставлено

Уильям Лэйн Крэйг

I .Великого философа-атеиста Бертрана Рассела однажды спросили, что он сказал бы, если бы в Судный день Бог спросил его: "Почему ты не верил в Меня?" Рассел ответил: "Я бы сказал: мало доказательств, Боже! Мало доказательств!"

Читая лекции студентам, я объездил всю Северную Америку и Европу. Мой опыт показывает, что большинство неверующих университетских преподавателей рассуждает приблизительно так же: "Мало доказательств!" -и, в свою очередь, внушает это своим студентам.

II .Что же мы имеем в виду, говоря: "Мало доказательств"? Мало для чего?

А. Мало для того, чтобы убедить атеиста принять христианство?

1. Пожалуй, многие так и понимают это утверждение. Большинство людей равнодушны к духовности, слишком заняты другими делами или просто не задумываются о вопросах веры. Некоторые заняты духовным поиском, но они сами создают себе кумиров и называют богами, - так происходит в сектах "Нью Эйдж". Невозможно заставить всех этих людей вдруг заинтересоваться доказательствами в поддержку христианства

2. Отсюда следует, что большинство людей понятия не имеет об этих доказательствах. Это особенно верно в отношении университетских преподавателей.

a . Одна из наиболее интересных сторон моей работы - университетские дебаты. Обычно меня приглашают поспорить с каким-нибудь преподавателем, особенно неприязненно относящимся к студентам-христианам, - и мы проводим публичную дискуссию, например, на тему "Есть ли Бог?" или "Христианство против гуманизма". И что вы думаете? Большинство этих деятелей, так бойко проявляющих себя в словесных баталиях с восемнадцатилетними юношами и девушками, в разговоре на равных оказываются совершенно беспомощными. Они не могут даже обосновать собственную позицию! Как правило, они начинают с того, что долго разглагольствуют об умозаключениях Юма и Канта двухсотлетней давности. Когда я опровергаю эти доводы, выясняется, что ответить им нечем, и они либо повторяют все сначала, либо начинают взывать не к разуму, а к эмоциям. Особенную неосведомленность они обнаруживают, когда дело доходит до свидетельств в пользу Евангелий. Эти "высоколобые интеллектуалы" на поверку оказываются огромными "мыльными пузырями", совершенно не способными объяснить, чем им не нравится христианство, и за что они подвергают насмешкам верующих студентов.

b . И неудивительно. Мы все сведущи в какой-то одной области знания и слабо разбираемся в других. Я кое-что понимаю в философии, но ничего не смыслю в экономике, химии, сельском хозяйстве или предпринимательстве. Таким образом, можно обладать глубокими познаниями в определенной научной сфере и при этом иметь представления о христианстве в лучшем случае на уровне воскресной школы. Вспоминаю знакомого профессора из университета Южной Каролины. В области квантовой физики ему не было равных, в этом смысле он был настоящим философом, но о философии религии ничего не знал. Многие атеисты потеряли веру в возрасте 11-12 лет и с тех пор не интересовались религией. Не удивительно, что их аргументы против христианства звучат, как у двенадцатилетних детей!

c . Поэтому, когда человек говорит: "Мало доказательств", он, как правило, имеет в виду: "Те доказательства, которые есть, оставляют меня равнодушным; они не способны заставить меня уверовать".

d . Конечно, свидетельства в пользу христианства никого не могут заставить уверовать. Но с какой стати они должны это делать?

1. Познание Бога уникально в том смысле, что оно обусловлено факторами не только морали, но и духовности. Духовно слепой человек может быть замечательным специалистом в области физики, литературы, истории, социологии и даже богословия. Но такой человек не может познать Бога. Библия говорит, что познать Бога могут только ищущие Его всем сердцем.

Пророк Иеремия писал: "И взыщете Меня и найдете, если взыщете Меня всем сердцем вашим ".

А Иисус учил: "Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят ".

2. Бог не навязывает нам Себя. Он дал свидетельство о Себе, которое хорошо понятно людям с открытым сердцем, но туманно и неубедительно для тех, чьи сердца глухи. Великий французский математик Блез Паскаль, обратившийся ко Христу в тридцать один год, писал об этом так:

"Открыто являясь тем, кто ищет Его всем сердцем, и скрываясь от тех, кто всем сердцем бежит от Него, Бог регулирует человеческое знание о Себе - Он дает знаки, видимые для ищущих Его и невидимые для равнодушных к Нему. Тем, кто хочет видеть, Он дает достаточно света; тем, кто видеть не хочет, Он дает достаточно тьмы".

Иными словами, тем, кто имеет глаза, чтобы видеть, доказательств хватает.

Б. Итак, для того, чтобы заставить неверующего уверовать, доказательств не хватает.

Но хватает ли их, чтобы обосновать веру для верующего? Конечно! Традиционные аргументы в пользу существования Бога и в защиту христианства не рассчитаны на то, чтобы кого-то переубеждать, но они вполне весомы для того, чтобы показать разумность христианской веры.

1. Существование Бога.

a . В отношении к этому вопросу во второй половине двадцатого века американская философия претерпела революцию в буквальном смысле слова. В 40-50-е годы среди философов было широко распространено убеждение, что разговоры о Боге - бессмысленная абракадабра. В словах "Бог любит тебя, и Он сотворил тебя, чтобы ты познал Его" не больше смысла, чем в кэрролловском "Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве"; то и другое - полная белиберда! Своего апогея эти умонастроения достигли в Америке в середине 60-х, в эпоху модной тогда теории о "смерти Бога". 8 апреля 1966 даже журнал Time вышел с броским, алым на черном, заголовком: "Бог умер?". Но пока богословы писали некролог Богу, подросло новое поколение философов, обнаружившее, что Бог жив и здравствует. Всего через несколько лет журнал Time снова вышел с похожей обложкой, но на этот раз огненно-красные буквы на черном фоне гласили: "Бог возвращается к жизни?". Вот как "богословы-патологоанатомы" восприняли новые настроения! В 70-е годы интерес к философии религии продолжал расти, и в 1980 году вниманию читателей Time была представлена статья "Новое следствие по делу Бога". Речь в ней шла о течении в современной философии, воскресившем традиционные аргументы в пользу существования Бога. Автор статьи изумлялся:

"В мышлении произошла неприметная революция, которую еще двадцать лет назад вряд ли кто-то мог предвидеть: Бог возвращается! И, что особенно интересно, эта перемена затронула не богословов и даже не рядовых верующих, а интеллектуальную элиту - академические круги, ученых, философов - всех, кто так долго отказывал признать Всемогущего темой для плодотворного диалога".

В статье приводилось мнение известного американского философа Родрика Чисхолма (Roderick Chisholm ):

самые яркие философы прошлого поколения были атеистами, и именно поэтому атеизм тогда пользовался такой популярностью; в наши дни дело обстоит иначе, поскольку среди выдающихся философов очень много верующих, которые используют в защиту своих убеждений весь свой интеллектуальный потенциал.

Сегодня многие крупнейшие философы Америки в лучших университетах безоговорочно считают себя христианами. Среди них - Роберт Эдамс (Robert Adams ) в Йельском университете, Уильям Элстон (William Alston ) в Сиракузах, Джордж Мавродес (George Mavrodes ) в Мичиганском университете, Элвин Плантинга (Alvin Plantinga ) в Нотр-Дам, Элеонор Стамп (Eleonore Stump ) в Сент-Луисе, Даллас Виллард (Dallas Willard ) в университете Южной Калифорнии… Этот список можно продолжать и продолжать. Та идея, что христиане - легковерные простофили, недоумки и неудачники, коренится в невежестве и должна быть решительно перечеркнута раз и навсегда.

b . Моя собственная работа посвящена применению выводов астрофизики в богословии.

i . Доказательства теории появления Вселенной в результате Большого взрыва целиком укладываются в идею Сотворения мира. Большой взрыв дал начало не только веществу и энергии, но и физическому пространству и времени как таковым. По словам британского физика Дэвиса (P . C . W . Davies ), "большой взрыв есть акт сотворения, сотворения не только всего вещества и энергии во Вселенной, но и пространства-времени".

Но как могла Вселенная возникнуть из ничего? Это - вопрос философии, а не науки. Нечто не может возникнуть из ничего. Философ-атеист Кай Ниельсен (Kai Nielsen ) выразил этот тезис так:

"Представьте себе, что до вас внезапно доносится звук взрыва… и вы спрашиваете меня: "Что это взорвалось?", а я вам отвечаю: "Да ничего, просто взорвалось и все". Вы возмутитесь и сочтете мой ответ крайне невежливым".

Что верно для маленького взрыва, верно и для Большого. У него должна быть причина. Исходя из самой природы этого события, причина его должна быть ничем не обусловленной (то есть не имеющей причины), нематериальной, неизменной, вневременной и невероятно мощной.

ii . Более того: наша Вселенная идеально подходит для появления на ней разумной жизни, а это означает, что она возникла в результате разумного замысла. За последние тридцать лет ученые выяснили, что начальные условия при Большом взрыве были "настроены" на возникновение разумной жизни, причем настроены с такой сложностью и точностью, которая в буквальном смысле находится выше человеческого понимания. Например, Стивен Хокинг (Stephen Hawking ) подсчитал, что если бы скорость расширения Вселенной через секунду после Большого взрыва была бы меньше хотя бы на одну триллионную, то Вселенная снова сжалась бы в раскаленное ядро. Британский физик П. Дэвис вычислил, что количество совпадений при начальных условиях, при которых впоследствии могли бы образоваться звезды (а без звезд не могло бы быть и планет) должно было составлять число с более чем тысячей миллиардов миллиардов нулей. В то же время изменение силы тяжести или силы водородной связи менее чем на одну на 10Е-100 сделало бы невозможным появление жизни на Земле. Роджер Пенроуз (Roger Penrose ), ученый из Оксфордского университета, рассчитал, что вероятность случайного стечения обстоятельств, при котором сложились бы условия низкой энтропии - как при Большом взрыве, - составляет один шанс из 10Е10Е(123). Столь маловероятные события не объяснить никакой естественной причиной. В этих условиях предположение о существовании Разумного Создателя, сотворившего космос, намного рациональнее, чем атеистические гипотезы о случайном происхождении мира. Некоторые атеисты пытаются обойти этот вывод стороной. Они заявляют, что нам не следует удивляться удивительной точности устройства мира, поскольку не будь это устройство столь точным, нас бы попросту не было, и некому было бы удивляться этому факту. Раз мы существуем, значит, мир должен быть идеально устроен. Порочность этого подхода можно продемонстрировать на следующем примере. Представьте себе, что вы, будучи за рубежом, арестованы по ложному обвинению в наркоторговле. Вы приговорены к расстрелу, и приговор должны привести в исполнение сто снайперов. Звучат команды: "Готовьсь. Цельсь. Пли!" Вы слышите оглушительный залп, и… о чудо, вы живы! Ни одна из ста пуль не попала в цель! И что же, разве вы заключаете из этого: "Неудивительно, что все сто промахнулись. Ведь если бы они не промахнулись, меня бы здесь не было. Но я существую, и поэтому они не могли не промахнуться"?

Нет, вы совершенно справедливо заключаете, что все они промахнулись нарочно, что кто-то заставил их промахнуться, что у всего этого события имеется некая подспудная причина. И я рассуждаю таким же образом: если мы видим непостижимо точную настройку всех параметров Вселенной, направленную на то, чтобы в ней могла существовать разумная жизнь, - значит, разумно сделать вывод, что Вселенная появилась вследствие разумного замысла, а не случайных процессов.

2. Об этом можно и должно говорить еще много, но, надеюсь, сказанного выше хватит, чтобы вы убедились: существует достаточно доказательств, обосновывающих веру в Бога.

3. Но насколько обоснованна вера в христианского Бога? Разумно ли верить в Иисуса, каким Его изображают Евангелия?

a . В наши дни Иисус оказался в эпицентре ожесточенных споров. Радикально настроенные ученые из так называемого "Семинара Иисуса" заявили, что лишь 20% слов Иисуса, записанных в Новом Завете, являются Его подлинными высказываниями. Однако если беспристрастно исследовать все имеющиеся свидетельства, перед взором предстанет несколько иная картина. Сегодня большинство исследователей Нового Завета считает, что Иисус - реальная историческая Личность - говорил и действовал от имени Бога; Он провозглашал, что в Нем пришло Царство Божие, и в знак этого Он совершал чудеса и изгонял бесов. Немецкий богослов Хорст Георг Пельман (Horst George Pohlmann ) писал об этом так:

"Сегодня практически все сходятся во мнении… что Иисус пришел в мир с невиданной властью, утверждая, что Он от Лица Бога говорит с нами и несет нам спасение. По отношению к Иисусу у человека могут быть только два пути: либо поверить, что в Нем мы встречаемся с Богом, либо распять Его как богохульника. Tertium non datur . [Третьего не дано]".

Таким образом, Иисус был либо Тем, Кем Он называл Себя, либо богохульником с манией величия - а это представляется совершенно неправдоподобным.

b . Но это еще не все. У нас есть главное подтверждение смелым заявлениям Иисуса о Себе

Это - Его Воскресение из мертвых.

По этому поводу взгляды научного сообщества также претерпели за последние полвека серьезные изменения. В 30-е и 40-е годы XX века такие евангельские повествования, как, например, рассказ о пустой гробнице Иисуса, считались легендами, подрывающими доверие к христианству. Сходным образом явления Живого Иисуса после Его смерти называли галлюцинациями, порожденными апостольской верой в Него. Скептицизм в отношении Воскресения Христова достиг своего пика в 1960-е годы, а затем быстро пошел на убыль. Сегодня его проявления можно встретить только в доживающих свой век либеральных группах, наподобие "Семинара Иисуса". Большая часть исследователей сходится в том, что:

§ после распятия Иисус был похоронен в гробнице, принадлежавшей Иосифу Аримафейскому;

§ в воскресенье утром женщины - последовательницы Иисуса обнаружили, что Его гробница пуста;

§ разные люди, поодиночке и целыми группами, при различных обстоятельствах неоднократно видели Иисуса живым после Его смерти;

§ апостолы были убеждены в Воскресении Христа не потому, что слепо верили в Него или выдавали желаемое за действительное; напротив, их вера была следствием того, что они уверились в Его воскресении.

Таковы факты. Вопрос в том, как их объяснить.

И вот, когда дело доходит до объяснения, скептики неизменно заходят в тупик. Несколько лет назад я участвовал в диспуте о Воскресении с профессором Калифорнийского университета в Ирвайне, защитившим в свое время докторскую диссертацию по свидетельствам Воскресения Иисуса. Он не отрицал, что Иисус был похоронен с должными почестями, что гробница Его наутро опустела, что после Его смерти разные люди видели Его живым, и именно на этом была основана апостольская вера. Он нашел обходной путь и выдвинул новую теорию: якобы у Иисуса был неизвестный брат-близнец, разлученный с Ним в младенчестве, и во время распятия этот брат объявился в Иерусалиме и выкрал Тело Иисуса; он же показывался и апостолам, чтобы те думали, будто Иисус воскрес из мертвых. Не стану подробно рассказывать, как я опроверг эту теорию; просто этот пример позволяет понять, к каким невероятным фантазиям приходится прибегать тем, кто пытается отрицать Воскресение. В самом деле, Воскресение Иисуса - свидетельство чрезвычайно значимое. Покойный Пинхас Лапиде (Pinchas Lapide ), еврейский богослов с мировым именем, обратился в христианство именно на основании свидетельства о том, что Бог Израиля воскресил Иисуса из мертвых.

Опять-таки, об этом можно и нужно сказать еще многое, но главное, я полагаю, очевидно: у христиан есть все основания верить в Христа, Который воскрес из мертвых и тем доказал, что Он - Тот, Кем называл Себя.

Да, эти доказательства не переубедят того, чье сердце глухо; но тому, кто смотрит на христианство без предубеждений и с открытым сердцем, их вполне достаточно для обоснования веры.

III . Все сказанное позволяет предположить, что для обращения в христианство необходимо оценить и взвесить имеющиеся доказательства. Но это не так. Бог не предлагает нам гадать о том, существует Он или нет, поскольку разум наш слаб и ограничен. Он Сам привлекает нас к Себе и ведет за Собой.

Иисус сказал: "Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня" и "И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе".

Поэтому я не вполне точно выразился, сказав, что тот, кто хочет найти Бога, должен искать Его. С космической точки зрения Бог Сам ищет нас; и от нас зависит, откроем ли мы сердца Его любви и прощению или ожесточимся и отвергнем Его благодать.

Я уже говорил о том, что Паскаль в тридцать один год обрел Бога в Иисусе Христе. Это обращение полностью изменило его жизнь. После смерти Паскаля был обнаружен зашитый в его одежду листок бумаги - напоминание, постоянно сопровождавшее его:

"Ночь, с 10:30 до 12:30. ОГОНЬ. Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, - не философов и не книжников. Несомненность, чувство, радость, мир. Бог Иисуса Христа… Иисус Христос… Пусть я никогда не буду разлучен с Ним".

Аргументы, доказательства - все это лишь подспорье. Но, как познал на собственном опыте Паскаль, в конечном итоге мы имеем дело не с аргументами, а с Самим Богом.